у эмигрантов не было России, но они всегда возили Россию с собой. Долгие годы для огромной страны не существовало огромного числа людей. После перестройки говорить об уехавших и оставшихся можно было открыто. В это время в России создается Воронцовское общество - некоммерческая общественная организация, объединяющая исследователей дворянского, графского и княжеского рода Воронцовых.
Воронцовы-Дашковы покинули Россию в 20-е годы в разгар Гражданской войны. Как сложилась судьба потомков великого рода, о жизни в эмиграции и сохранении "дореволюционной" культуры в интервью "ТК" рассказала праправнучка Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова, владельца моршанского Новотомниково, Елизавета Владимировна Апраксина.
- Елизавета Владимировна, Вы впервые в Тамбовской области?
- Да, впервые. Но я очень этому рада, давно хотела сюда приехать. О Новотомниково я слушала всю жизнь от мамы и бабушки. Моя бабушка - старшая внучка графа Воронцова-Дашкова, она родилась в 1897 году, а в двадцатые годы, как и многие другие, эмигрировала из Крыма в Бельгию через Югославию. Она скончалась в 1976 году, но всегда очень тепло рассказывала о России и о Новотомниково. У нас сохранилось много старинных фотографий, но раньше не было возможности посетить Тамбовскую область. Когда я узнала, что здесь будут проходить Воронцовские чтения, очень обрадовалась. Специально приехала на день раньше, чтобы побывать в Новотомниково.
- Что Вы почувствовали, увидев бывшее имение?
- С одной стороны, радость. Ведь, наконец-то, я доехала до этого удивительного места. С другой стороны, грусть о судьбе дома и парка. Я очень рада, что удалось сохранить храм, построенный стараниями Воронцовых-Дашковых, через него мои предки смогли передать любовь и почтение к православной вере, к истории России и русскому народу.
- Я знаю, что эмигрировавшие русские очень тяжело переживали расставание с родиной. К тому же не всегда «чужбина» встречала их тепло и ласково. Зачастую им давались самые тяжелые работы, чтобы прокормить семью, представителям великих российских семей приходилось браться за любой заработок. А как складывалась жизнь Вашей семьи в эмиграции?
- Вы совершенно правы. Это правда многих государств. Но Сербия и Бельгия сильно отличались от остальной Европы. Бельгия приняла нас на очень хорошем уровне. Это было одно из тех государств, куда в большом количестве приехали раненые, бедные и потерянные граждане несуществующей страны. Мы не знали, что делать. Но потихоньку начали устраивать русские школы, чтобы воспитывать детей, строить храмы, чтобы сохранить духовность, создавали общины, чтобы помогать друг другу. Нам очень повезло, ведь король Бельгии чтил память последнего императора Николая II.
Русским, когда они приехали в Бельгию, очень быстро была подарена возможность учиться в высших учебных заведениях за счет бельгийского государства. Это большая редкость, и мы очень благодарны приютившей нас стране. Потом нас стали отправлять в бельгийское Конго - а мы с сестрой родились именно там - потому что мы стали инженерами, врачами, Конго нуждался в таких специалистах.
Потом началась Вторая мировая война. Эмигранты не могли быть солдатами бельгийской армии, потому что не имели паспортов. Тогда из Конго стали отзывать бельгийцев, а на их место посылать нас. Вы правы, вы, конечно, правы. Но в отличие от многих других стран мы имели реальную поддержку в двадцатые и тридцатые годы. После войны ситуация изменилась. Переселенцы были по всей Европе. Но это другой вопрос.
- Елизавета Владимировна, Ваша бабушка делилась с Вами своими чувствами? Что она испытывала, когда покидала Россию и чем стала для нее заграница?
- Это очень интересно. Бабушка рассказывала о жизни до начала Первой мировой войны, потом была "пустота" в памяти. Я думаю, что эта "пустота" была добровольной. Она никогда не рассказывала о войне, о революции и об эвакуации из Крыма. Ее память возвращалась только к приезду в Югославию. Так делали обе бабушки и оба дедушки. После революции для них настало тяжелое время, каждый из них потерял друзей и родственников, и каждый прошел через тяжкие испытания. Они видели насилие, хаос, видели, как пропадает государство, сколько беды вокруг.
- Эмигрантские семьи, на мой взгляд, уникальное явление. Им удавалось в обстановке чуждой культуры сохранять свою, которую на родине уже позабыли. На каких ценностях воспитывали Вас? И удавалось ли Вам сохранять частицу того, имперского прошлого?
- Мы сохраняли православную веру, нас учили знать и беречь историю своего государства, чтить память предков, поддерживать тесные отношения со всеми родственниками. Хотя мы разбросаны по всему свету, но держимся друг за друга. Конечно, современные технологии помогают нам поддерживать связь, находить новых родственников, но я думаю, нам удалось все это сохранить, потому что мы передавали из поколения в поколение семейный дух.
Где бы ни были эмигранты, они везде строили храмы и школы, создавали культурные центры. Весь год был построен вокруг православных праздников, именин, каких-то важных дат, которые всегда отмечали все вместе.
- Как Ваша семья встретила Вторую мировую войну?
- Сложно. По духу, я думаю, они стояли на защите своего собственного государства. Воевать они не могли, они не имели паспорта. Да и всей душой и мыслями были против немецкой оккупации. Но они сильно надеялись на распад советской власти и сталинского террора. Когда закончилась война, многие наши знакомые вернулись в Советский Союз, но у них сложились очень тяжелые судьбы. В моей семье была радость от Победы, но разочарование, что после войны не пропала советская власть. Я помню, мы прыгали от радости, когда пала Берлинская стена. Прошло много лет, но мы надеялись, что сможем вернуться.
Конечно, мы приезжали в Советский Союз, но мы были всего лишь интуристами. Мы искали следы прошлого, но архивы были недоступны, да и разговаривать было не с кем.
- Замечу, Вы хорошо говорите на русском…
- Я живу в Москве, много работаю на русском языке. Я переехала в Россию в 1995 году, с тех пор живу здесь, но часто езжу в Брюссель, где живет мама, сестра, брат и многие другие родственники.
- Когда Вы узнали, что в России создано Воронцовское общество и проводятся чтения, посвященные истории Вашей семьи, как на это отреагировали?
- Знаете, это фантастика. С Владимиром Николаевичем Алексеевым мы познакомились случайно в Костроме. Мы с мамой и сестрой ездили по местам, где бывал Мусин-Пушкин - это другой наш предок. А Владимир Николаевич разыскивал потомков Воронцовых-Дашковых. Он рассказал про общество и про чтения, и мы очень обрадовались. Ведь у нас не было тех знаний о семье, которые были у исследователей, с другой стороны, нам было чем с ними поделиться.
- Елизавета Владимировна, когда Вы впервые вернулись в Россию, как встретила Вас страна?
- Сложно сказать. В те времена только стали интересоваться жизнью в эмиграции, но в реальности очень мало об этом знали. Доходило даже до курьезов. Меня воспринимали как человека, оторванного от истории страны. И это естественно. Мы не жили в Советском Союзе, мы жили параллельно.
- Вы смогли стать бельгийкой?
- Хороший вопрос. Нет, я с раннего детства отвечала на это, что я европейка. Я жила в Конго, ходила в бельгийскую школу, воспитывалась в русской семье и ходила в греческую церковь. С национальной точки зрения я идентифицировалась только в семье, я всегда чувствовала себя русской, но говорила, что европейкой. Я и была по образованию и манере жизни европейкой в широком понимании этого слова.
- Елизавета Владимировна, Ваша бабушка смогла найти Родину за границей?
- Хороший вопрос. Нет, Родиной для нее осталась дореволюционная Россия. Бабушка никогда не принимала никакого паспорта. В те годы можно было жить без этого документа, да и Бельгия дала нам все, кроме паспорта. Его мы получили только в 60-70-е годы.
- Удавалось ли Вам сохранять и передавать из поколения в поколение историю рода Воронцовых-Дашковых?
- Отчасти. Беда в том, что с каждым поколением какие-то сведения теряются. Время делает свое дело. И возвращаясь к Воронцовским чтениям, я хочу поблагодарить всех людей, которые работают в этом направлении. Они возвращают нам память.
P.S. Завершить разговор так и не удалось. Елизавета Владимировна ушла, а мысли остались. До чего же парадоксально и иронично время. Оно раскололо историю нашей страны на два сюжета, которые развивались параллельно друг другу, но все же говорили о едином народе. Мы унизительно мало знаем о той, "белой" жизни, но как минимум один хороший урок наше незнание нам преподнесло: Родину человек выбирает добровольно, в своей голове и своем сердце, а вот с пропиской - как повезет…