Во время Первой мировой мир узнал о массовом применении газовых атак (хотя подобная тактика была запрещена еще Гаагской конвенцией 1899 года), бомбардировках мирных городов. К слову, Германия еще в 1907 г. вместе с Италией, Австро-Венгрией и Россией отказалась подписать решение Гаагской международной мирной конференции о запрещении использования воздушных средств для бомбардировок незащищенной местности. Решение сказалось на всех сторонах конфликта.
С 1914 года сначала германские дирижабли, а затем многомоторные бомбардировщики регулярно проводили бомбардировки тыловых объектов Франции, Великобритании и России.
Фельетон «Без результатов». «Тамбовский край» № 22 (2492) от 12 февраля (28 января) 1916 года
"Вчера над Л. снова появился таубе*, но успел сбросить всего две бомбы, не причинивших городу никакого вреда. Одна бомба не взорвалась, а другой - убита женщина и мальчик"…
- Ну а сам "немец"? - спросил, перебивая чтение газеты, поручик.
- Погоди, не перебивай… Где же это… А… вот: "…женщина и мальчик. За таубе погнались два наших летчика, но немецкому аэроплану удалось ускользнуть от преследователей". - Жаль, - добавил от себя читавший это сообщение штабс-капитан.
- Ну еще бы, конечно, жаль. Черт бы побрал этих "немцев". Швыряют без толку свои бомбы, только и знай, что увечат детей.
- А ты что же хотел бы, чтобы они увечили нашего брата? - смеясь спросил штабс-капитан поручика.
- Ничего я не хотел бы. Чего пристаешь… А если бы и хотел чего, так вот такого мерзавца немца…
- Забрать? - перебил его собеседник, усмехаясь.
- Ну там, как вышло бы: либо забрать, либо пулю всадить в его медный лоб.
- Ну от медного-то и пуля отскочит.
Штабс-капитан засмеялся. Рассмеялся и сам поручик.
- А вы думаете, Андрей Иваныч, отскочит или нет?
Вопрос был обращен к офицеру, писавшему тут же, неподалеку письмо.
- Что отскочит? - нехотя отрываясь от написанного листа, спросил Андрей Иваныч.
- Да он все ерунду болтает, - поспешил ответить поручик. - Я вот говорю, что подло со стороны "немца" убивать женщин и детей.
- Да и я говорю тоже. Я думаю, это всякий скажет, - не унимался капитан. - А ты лучше вот спроси-ка Андрей Иваныча, как надо этого "немца" ловить.
Глаза молодого поручика загорелись, и на лице выступила краска.
А Андрей Иваныч сказал:
- Ну, этому учиться нечего. Это от случая зависит.
- Однако вы, если не ошибаюсь, уже к третьему крестику представлены? И все за "немца"? - лукаво улыбаясь, спросил штабс-капитан.
- Да, за "немца", - добродушно засмеялся Андрей Иваныч.
- И все - случай? - Не унимался штабс-капитан.
- А, право, не знаю. Так как-то все удавалось.
Поручик с восторженным лицом любовно глядел в спокойные темные глаза Андрея Ивановича. В это время он гордился своим страшим товарищем, неустрашимым летчиком, он благоговел перед ним.
Андрей Иваныч поймал на себе восторженный взгляд поручика, и ему стало как-то неудобно, неловко под этим взглядом блестящих глаз.
- А вы в Д. едете? - нарушая молчание, спросил штабс-капитан, бросая на пол докуренную папиросу.
- Да. Вот я жене пишу, что дней через пять приеду. Завтра пойду в К., придется там пробыть 1-2 дня, а оттуда уже в Д.
- Счастливчик! Вам хорошо, что семья живет так близко. А мне вот скачи - не доскачешь и в неделю. Давно ли писала вам Ольга Александровна?
- Сегодня получилось. Пишет, что в Д. дороговизна страшная. Сахару и мяса совсем нет. Торговцы, да и вообще жители разбегаются - боятся "немцев"?
- А разве "немцы" часто летают?
- Да вот жена пишет, что почти каждый день, и бросают. Но бомб уже перестали бояться. Привыкли.
Помолчав, он прибавил с улыбкой: "она ведь у меня храбрая. А главное, "немец" бомбы бросает бестолково, или, как жена пишет, "без результатов".
- Да и вправду, какие таки результаты: прилетел, убил женщину и мальчика, да и улетел. Разбойник просто, - сказал штабс-капитан.
- Не разбойник, а мерзавец, подлец! - воскликнул его молодой друг.
* * *
Вот и Д. Поезд замедлил ход и плавно подошел к платформе. В коридоре стало тесно. Вот и платформа. Уже. В поезде все еще лениво подтягивается, неровно, толчками.
- "Да чего он так ползет" - мелькает мысль у Андрея Ивановича. Наконец - остановка. "Чего же публика не выходит"? И он от нетерпения кусает нижнюю губу. А пассажиры один за другим выходят из вагона. Андрею же Ивановичу кажется, что все они только бестолково топчутся в коридоре и своими вещами только загораживают проход.
- Извозчик, свободен?
Андрей Иванович садится.
- Поторапливайся только.
Ехать было далеко. Возница попался из разговорчивых. Жаловался на дороговизну овса, сена и подков.
Улицы пустынны. На одной из них проезжали мимо полуразрушенного двухэтажного дома.
- "От бомбы", - поясняет возница.
- А давно ли прилетал он? - спросил Андрей Иванович, разумея под словом он - немецкого летчика.
- "Да, почитай, день уже пять-шесть, как не был. В среду, кажись, - припоминал он. Так и есть, в среду. Еще тогда как раз на той улице барыньку одну убило, а с ней еще детку ее, мальчика или девочку - уж и не знаю точно… А вы сами, издалека ли? - вопросом перебил свой рассказ извозчик.
Вот еще один поворот, потом проехать через площадь. Вон и дом видно.
- Не ждет, - пронеслось в голове Андрея Иваныча, - завтра будет ждать.
И довольный, что приехал днем раньше и что явится неожиданно, как снег на голову, - он улыбался и с таким настроением подъехал к одноэтажному домику.
- Не ждут, - продолжал он улыбаться, не видя в доме никаких признаков ожидания.
- Что это? Билетик? - удивился он, увидев на окнах домика наклеенные кусочки белой бумаги.
Сердце как-то сразу сжалось. По спине прошел какой-то холодок, а в ногах явилась тяжесть, как будто непреодолимая усталость сковала их.
Он вступил на крылечко.
- Вам кого? - спросила вышедшая из калитки женщина.
- Как кого? - хотел он сказать и ему казалось, что он это и сказал. Но шевелились лишь губы.
Не получая ответа, женщина снова спросила:
- Вам кого? Може барыню, - и она назвала его фамилию, - так барыни-то уж нету. Царство ей небесное, - и она широко перекрестилась. - Бомбой ее разорвало сердечную и мальчика ейнаго…
- Как! - закричал Андрей Иваныч. Но горло его точно кто схватил железной рукой и крик его вышел каким-то подавленным стоном. Грудь чем-то заполнилось до верху, что мешает дышать. А сердце… Кто же это схватил и держит, держит и давит его сердце? Ой, больно… И он рванул с силой себя за воротник дорожной куртки. Рванул, разорвал. И точно она, эта одежда, так тяжко давила его грудь: тут столько вдохнул он грудью, глубоко, до боли.
- Убиты, - прошептал он, - и весь подался как-то вниз, осунулся. - Господи, нет уже их… Один на свете. Оля, Миша… Да где же они? Где?
- Божья воля, - слезливо отозвалась баба, вытирая глаза концом повязанного на ней платка.
- Гляди-кась, гляди! Ероплан немецкий, - закричал в это время извозчик еще не успевший отъехать.
- Матушка, Пресвятая Владычица, пронеси ты лихую беду - запричитала баба, с ужасом глядя на реющую в воздухе гигантскую птицу.
- Ераплан, барин, - сюды летит, он батюшки, - завопила снова баба.
Андрей Иванович как бы очнулся. Он услышал вопль бабы. Сердце его заколотилось быстро-быстро в груди, потом замерло, и он ясно услышал столь знакомый ему треск мощного мотора.
Вот уже над головой эта птица с черными крестами на крыльях. Вот что-то отделилось от нее.
Андрей Иванович все это знал, понимал, но он стоял, как зачарованный, недвижимый.
Момент - и здесь, где-то неподалеку, мертвенную тишину прорезал, ударив по напряженным нервам, взрыв сброшенной бомбы.
Как раненый зверь сорвался Андрей Иванович с крыльца, пробежал по улице, точно желал догнать взмывший ввысь аппарат. Потом остановился. Поднял судорожно сжатые кулаки и, с налитыми кровью глазами, закричал громко, как мог, нечеловеческим криком: "ммм…ер…завец"…
Аринъ
* Таубе - самолет Первой мировой войны авиаконструктора Игнаца Этриха.
Редакция «ТК» выражает благодарность заместителю директора по библиотечной работе ТОГБУК «ТОУНБ» М.В. Сабетовой и заведующей отделом основного книгохранения ТОГБУК «ТОУНБ» Е.В. Губановой за помощь в предоставлении материалов газеты «Тамбовский край» и активное сотрудничество.