- Павел, в разные профессии все приходят по-разному. Как лично ты очутился в актерстве и в Тамбовском молодежном театре?
- Скажу, что мечтал о театре с самого раннего детства – значит, совру... Я рос очень замкнутым и тихим ребенком. Всему виной однажды стал летний школьный лагерь в 30-й школе. Мне было лет десять, когда руководитель нашего школьного театрального кружка Анна Скопинцева пригласила меня в свою театральную студию. Там я впервые познакомился с театральной жизнью, затем стал петь в ДК «Знамя труда»... Может, и гены свое слово сказали: дед мой работал в Драмтеатре – играл на баяне, отец тоже музыкант, учился в ТГМПИ, играет на фортепияно.
Я неожиданно понял, что не боюсь публики, не испытываю скованности перед зрительным залом. Поступил в ТГМПИ им. Рахманинова, заранее не ставя перед собой цель – стать актером. Просто хотел попробовать себя в этой профессии. И только когда осознал, изучив некоторые особенности и сцены и закулисья, что это мое - стал относиться к этому делу серьезно. Несмотря на все и финансовые трудности, и все трудности со свободным временем, я стал получать от своей профессии настоящее удовольствие.
- Фактически, сколько у тебя сегодня времени занимает рабочий день?
- Я работу по часам не считаю. Это всегда по-разному. Бывает, что я занят всего каких-ни будь, четыре часа в сутки. Бывает - часов по шестнадцать-восемнадцать. Перед премьерой, например, эти часы вообще перестаешь считать. Вообще, в нашей профессии, если начинаешь считать «отработанное время» - это значит, что ты не туда попал, не своим делом занялся.
- О чем сегодня мечтаешь в профессии? О какой роли? Какой планки в жизни планируешь достичь?
- Хотелось бы много чего сыграть. И сыграть только хорошо. А достичь… Если говорить без ложной скромности, то хотелось бы достичь некоего признания в профессии, и достичь только заслуженно, а не волей случая. Достичь настоящего уважения…
- Достичь уважения и признания публики, друзей, коллег? «Чтобы на улице узнавали»?
- Нет. Я сейчас о другом совсем. Узнавания на улице можно добиться, например, регулярно мелькая на тех же телевизионных каналах. Хочется заслужить уважения и признания в первую очередь со стороны настоящих профессионалов сцены…
Что касается ролей… Никто, наверно, не поверит, если скажу, что не мечтаю сыграть того же Гамлета. Очень мечтаю!
- Чем так привлекает роль Гамлета?
- Ну, это грандиозная роль! Она привлекает и глубиной такого «самокопания» героя, и его личностью, и аналитическим устройством ума, и, может, даже такой особой медлительностью, мнительностью и нерешительностью, что ли. Это мне самому как Павлу Шишлянникову тоже очень характерно и близко.
Буду уж совсем откровенен – мечтаю, когда-нибудь сыграть короля Лира! Хочу играть в «Разбойниках» по Шиллеру. Эта пьеса, на мой взгляд, много сложнее даже некоторых вещей Шекспира. Если Шекспир просто поднимает вопрос: «Быть иль не быть?», то Шиллер формулирует: «Как быть? Каким быть? С Богом рядом идти или против Него?»
- Творческие люди часто говорят о Боге, часто признаются, что верят в Него. Ты тоже веришь?
- Так утвердительно заявить не могу, но я определенно верю во что-то сверхъестественное. Я не верю в эволюцию, я верю, что мы кем-то зачем-то созданы, придуманы. Вот только для чего? С какой целью? К религии и вере в Бога – это, на мой взгляд, не совсем относится. Меня чужое религиозное миропонимание никак не «корежит», я вполне нормально общаюсь и с атеистами и с верующими людьми. Ведь до совсем недавнего времени религия – это был, возможно, вообще, самый естественный и простой, если не единственный, способ объяснить суть, смысл окружающего нас мира. Вот в спектакле я, например, читаю «Отче наш», но это все равно не общение с Богом, это – род такого размышления над мирскими, человеческими проблемами и ошибками. Так мне представляется.
Но это я что-то все об одной роли говорю… На самом деле я как-то успел сыграть на сегодня уже более двадцати ролей. Одной из «знаковых» и именно моих ролей для меня когда-то была, наверное, роль Тома Сойера – это когда я еще учился в ТГМПИ. Во-первых, это был первый опыт такой серьезной главной роли, и в техническом и в психологическом смысле. Во-вторых, это дало мне некий опыт - не бояться ни большого актерского объема работы, ни ее сложности, ни физической нагрузки.
- О физической нагрузке: Высоцкий, играя Гамлета, сменял за вечер несколько насквозь промокших свитеров, терял за спектакль несколько килограммов веса. Ты по сцене порхаешь как бабочка, даже пот с лица не смахиваешь…
- Нет. Не порхаю. Считать промокшие свитера? Если это показатель… Ну, вот, если говорить о моей роли в «Метели» по Пушкину, то лично мне было ее играть очень тяжело и физически и морально. Но, вместе с тем, это вызывало такое необыкновенное удовлетворение от работы! Когда после поклона залу мы уходили за кулисы, то просто чуть не падали от усталости. Но в этом и смысл актерства – получение упоения от работы, а не получение от нее каких-то физических мучений. Мы же идем на сценические трудности вполне осознанно и всегда готовы к тому, что это почти гарантированно будет тяжело.
- В чем высший смысл твоей профессии? Кому и для чего она вообще нужна?
- Может, слишком «громко» и пафосно скажу, но мне кажется, что высший смысл актерской профессии – это желание изменить этот мир, изменить человека. Хотя бы на несколько минут или даже секунд. За короткое время спектакля в корне изменить человека, разумеется, невозможно. Если человек – вор, он и после спектакля уйдет из зала вором. Но во время самого спектакля он же не является вором, в нем просыпаются какие-то положительные чувства, светлые черты его личности. От нас он должен уйти ну хотя бы чуточку другим.
Театр – это чудо. Но чудо не на всю оставшуюся жизнь, а чудо – здесь и сейчас. И в этот момент человек должен в лучшую сторону меняться. Даже если мы показываем на сцене какие-то темные стороны жизни.
- Очень серьезный вопрос затронули. Давай попроще: в репертуаре актера, особенно начинающего, масса ролей всяких «лягушек», «мышек-норушек» и прочих смешных и нелепых порой персонажей. Играя их, через собственное «гордое и солидное» «Я!» переступать никак не приходится?
- Я в душе, может, от подобных ролей и не в восторге, но отношусь к ним достаточно ровно и спокойно. Такие работы держат в хорошем профессиональном тонусе, тренируют морально, снимают порой некоторые излишки актерской спеси, что ли.
Если мы сейчас говорим конкретно о детских спектаклях, то они, вообще, дают актеру хорошую школу по-настоящему чувствовать зал, его настрой – ребятишки же гораздо искреннее взрослых зрителей. Даже так могу сказать: дарить радость не просто обычной театральной публике, а именно детям – это настоящее удовольствие!
- Какой твой любимый театральный жанр?
- Наверное, это трагикомедия. Более сложно играть, наверно, все-таки «чистую» комедию, но трагикомедия - это такое благодатное и интересное для профессионала поле действия: все эти неожиданные переходы от смеха в слезы и от слез снова в смех… Это все так тонко нужно уметь делать! Ну, классический пример – фильм «Джентльмены удачи». Вот где подлинное, настоящее мастерство!
- Тамбовская сцена скоро дождется «своего Смоктуновского»? Или все продолжится, как издавна у нас заведено – как только актер поднялся на определенный уровень мастерства, вырастил в себе большой талант – все: чемодан, вокзал, Москва?!
- Увы… Возможно, никогда не дождется… Тамбов - прекрасный город, но все таки – это классическая провинция. С огромными своими плюсами и с не менее огромными минусами. Он рано или поздно определит потолок для артиста выше которого, даже имея невероятный талант, он подняться не сможет… Это так. К великому сожалению.
Одна из главных бед провинциальной сцены – это необходимость как-то «потакать», подстраиваться под местные вкусы и пристрастия публики, зарабатывать на жизнь не своими способностями, а идя порой на поводу у местной конъюнктуры театрального «рынка». В столицах еще можно себе позволить избежать этого.
Театр должен быть свободным. Провинциальный же театр очень сильно зависим от целого ряда самых различных вещей и обстоятельств.
- Предлагаю «под занавес» нашего интервью рассказать и о чем-то более веселом.
- Могу вспомнить об одном случае, как меня классически разыграли мои же друзья-коллеги по театру. Играли мы сказку по «Трем пятачкам». По сценарию я был Волком и должен был выйти на сцену с чехлом от гитары, достать инструмент и сыграть на нем песню этим трем хрюшкам. Уже отстроен весь нужный звук, спецэффекты. Так вот, за кулисами мне в чехол коллеги подложили вместо гитары обычный веник! Выхожу на сцену, достаю из гитарного чехла грязный веник… В зале полное непонимание ситуации, за кулисами дикий ржач «шутников»… Что делать?
- И как же ты решил эту театральную «суперзадачку»?
- Мне кажется, решил вполне достойно: сперва немного «настроил» веник, проверил звук, постучав по микрофону, спел что-то такое импровизированное, подмел своей «гитарой» сор со сцены и гордо удалился за кулису. Главное - зрители так ничего и не поняли, не заметили, что с моей стороны это было полное «надувательство» и надругательство над сценарием!
- Браво! Спасибо за интервью и откровенные ответы. Удачи тебе.