Совсем недавно он сменил военный мундир на гражданскую одежду, но выправка, равно как и мысли и дела, остались теми же - бескомпромиссными, четкими, реальными. Есть здоровый скептицизм: военная косточка - вот выстроит все по ранжиру, заставит город мести по команде. Оставьте, военные тоже разными бывают: есть штабные, которые службу несли на паркете, а есть и такие, которые с первых своих лейтенантских звездочек несли ответственность за свои дела и поступки, смолоду берегли честь, жизни подчиненных им молодых солдат. Кондратьев - из настоящих.
- А бывают ли чудеса в наше время, чувствовали Вы как человек крещеный и верующий, что Господь не оставляет вас, православных воинов, без внимания, помогает и направляет…
- В те далекие времена, когда я был командиром отряда спецназа, был у нас обычай: перед отправкой в Чечню проводить молебен. Дело было в мае 2004 года. В нагрузку к нашему штатному батальону нам дали еще трех человек. Они на молебне не были. К сожалению, эти прикомандированные погибли. Нас тоже изрядно потрепали, были и раненые и контуженные, но все присутствовавшие на молебне остались живы.
А ситуации бывали разные. Был такой отец Михаил, настоятель Московского патриархата, направленец на ВДВ. Человек он сам по себе легендарный - кавалер ордена Мужества, с парашютом не раз прыгал. И вот был случай, когда он летел на вертолете в одну из частей по своей церковной надобности. Вертолет обстреляли, началась утечка масла. Экипаж понимал, что дело идет к гибели. Но отец Михаил приободрял летчиков, говорил, что все обойдется, долетим. И что же, благополучно сели в Ханкале, посмотрели редукторы, а там ни капельки масла. Как долетели - сами не поняли. Чудом живы остались. А отец Михаил хитровато так посмотрел и говорит:
- Господь вас и меня спас!
И тут же взял с экипажа слово всю оставшуюся жизнь не ругаться матом.
Да взять хотя бы меня. Когда мой отец провожал в первую боевую командировку, с собой привез Девяностый псалом, Живые Помощи, такие в марличку завернутые, переписанные еще с тех пор, когда он сам служил в армии, и вот я всегда этот Псалом возил с собой, во все командировки. И никогда в бой без этой реликвии не ходил, здраво рассуждая, что они и отцу моему помогли, и меня Господь не оставит. И все сбылось. А ведь были моменты, когда думаешь:
- Ну, все, ну, все уже… Пора настала завещание писать… А ничего, живой!
- Алексей Владимирович, военные - народ грубоватый, им не до сантиментов. Как там, на войне, относились к крестам, иконам, тем же молитвам, зашитым матерью в мешочек?
- А вот так и относились - с пониманием и твердой верой. Ведь сама война - постоянное ожидание смерти, подразумевается, что ты можешь не вернуться из боя, что тебя ранят или убьют. И люди к вере начинают относиться по-серьезному, как говорят, истово. И что странно: отсутствие в войсках священников приводило к тому, что некоторые солдаты заходили в молельную палатку, были у нас и такие, молились перед образами, а потом приходили в такой своеобразный сад камней, где на столбе-флюгере были установлены указатели и написано: до Москвы столько-то километров, до Тамбова - столько-то. Сами себе писали письмо, засовывали его в пустую гильзу и подкладывали под камни. А вернувшись из боя, доставали письмо, читали его. Такая вот своеобразная смесь православной религии и языческих обычаев. Были случаи, когда бойцы писали 90-й псалом на подворотничках. С тем и шли в бой. А так, как положено, у всех нас были и кресты, и иконки. И у всех была надежда - в последний момент Господь от тебя не отвернется.
- В российской армии начали вводить институт военных священников. Как Вы к этому относитесь?
- Конечно же, положительно! Это в традициях русской и российской армий. Вспомните, кто был первым русским армейским священником. Конечно же, монах Пересвет. Он вышел на бой с татарским богатырем и победил его. Это и решило, в конечном итоге, судьбу битвы на Куликовом поле. С тех пор и появились в русских войсках священники. Надо было и дух поддержать, и простые, обыденные вещи, как отпевание, проводить. А уже во времена Петра Великого священники были включены в штатное расписание регулярных русских войск.
Да и тот отец Михаил, о котором я уже рассказывал. Он поехал на войну в твердом убеждении, что там его главное место. Поехал, и все - по порыву души и требованию веры. И тогда, еще в те далекие времена, появление человека в рясе в районе боевых действий и офицерами, и солдатами, и генералами было воспринято как нечто обыденное, само собой разумеющееся. Если хотите знать, стало возвращением русского православного духа.
Говоря честно, выбивали веру в Бога и Россию. За семьдесят лет многое им удалось, но, как срубленное дерево, вера стала снова прорастать своими сначала маленькими веточками, а потом уже и большими стволами. Извести ее в народе не удалось. Ведь раньше как было: строго, очень строго соблюдались обряды провожания на службу в армию. Сельский парень получал до начала полевых работ документ из волостного управления, звался он тогда "гожий", то есть годный к воинской службе по защите Родины. Гожий ходил - его все жалели. Потому что знали - шансов вернуться у него практически нет. И из избы его выводили задом наперед - словом, обряд, противоположный выносу покойника. У нас тут рядом было много казачьих застав и поселений. Там обряды были покруче. Ведь казаки уходили на службу со своим конем, и если конь спотыкался, бабы голосили во всю мощь: верная примета была, что воин не вернется. Но в любом случае шансов вернуться домой не было. Тем более, что хоронили тогда прямо на поле боя. И родители не знали, где, в каких краях их сын сложил головушку.
Но зато если солдат возвращался, пусть израненный, искалеченный, но живой, он перво-наперво проходил обряд очищения в своей церкви. И только после этого переступал порог родного дома. Такие крепкие религиозные и моральные устои были в те времена, что у русских солдат, вернувшихся с войны, не было никаких модных сейчас синдромов психологических нарушений. Просто пришел человек с тяжелой работы, попросил Господа отпустить грехи за то, что убивал. Но ведь и делал он дело правое, защищал Россию от ворогов.
Мой дедушка - участник Великой Отечественной войны. И он рассказывал, что даже во время лютых гонений на веру солдаты, особенно те, которым было за сорок, особенно родившиеся еще в царское время, носили и крестики, и зашитые в гимнастерках иконки. Глядя на них, перед боем молились и молодые бойцы. Да и что могли сделать комиссары, когда человек в каждый бой шел, как в последний. А русскую православную веру никто и никогда не смог, да и не сможет истребить.
- Еще один вопрос: какой святой Вам ближе, на кого надеетесь?
- Как профессиональный военный скажу однозначно - Георгий Победоносец. Еще любимые и близкие иконы Спаса нерукотворного и Михаила Архангела. А икона Георгия Победоносца так и висит у меня дома в изголовье. В любой трудный момент я обращаюсь к нему и знаю, в беде не оставит, поможет.
Недавно в нашей епархии и городе Тамбове прошли дни памяти святого Луки, религиозного деятеля и искусного хирурга. Назначенный архиепископом Тамбовской епархии, он не только открывал в области новые храмы, но еще и был врачом-хирургом, излечивающим наших воинов в местных госпиталях.
А какие можно назвать славные имена генералов и адмиралов русской армии и флота, своим личным примером укреплявших веру. Это и наш земляк адмирал Федор Ушаков, которого Русская Православная Церковь недавно назвала Святым воином. Он, как и Николай Угодник, как Андрей Первозванный, является покровителем российского флота, а Андреевский флаг вновь, как и в петровские времена, стал флагом флота. Святым и непобедимым.
Недавно я побывал в Пскове. Там посетил святые места, связанные с именем Александра Суворова. Приобрел икону, складень, фильм про великого полководца. И что поразило, во времена своей ссылки великий воин в церкви своего родового села Кончанское пел на клиросе, как простой прихожанин. Для него, известного во всех концах Земли полководца, земная слава отходила на второй план, когда он обращался к Господу. И солдаты безоговорочно верили полководцу, зная, что к победам его определил Бог.
В наше же время произошел семидесятилетний откат от веры, от тысячелетних традиций. Слава Богу, что все возвращается на круги своя. Недавно мне пришлось общаться с человеком, сомневающимся в надобности возведения колокольни возле Спасо-Преображенского кафедрального собора. Дескать, одну уже строят возле Казанского собора…
Пришлось доказывать, что это строительство - восстановление памяти, дань народному подвигу наших земляков в войне 1812 года. Колокольня была воздвигнута в честь столетия славной русской победы, простояла чуть более тридцати лет, потом коммунистические власти ее снесли. А ведь это был памятник русским воинам, здесь находились мраморные доски с именами наших земляков, героев той войны, хранились опаленные порохом битв знамена тамбовских полков. Почему мы должны быть Иванами, не помнящими родства? Вот в Москве восстановили Храм Христа Спасителя. И мы должны сделать то же самое в нашем городе.
С другой стороны, иногда доносятся голоса: зачем строить столько церквей в городе? А что, это кому-то мешает? Поверьте, Божьих храмов даже не хватает. Вот сейчас назрел вопрос о постройке храма в районе Пехотки. Там есть небольшая домовая церковь Александра Невского на территории воинской части, туда во время служб и праздников разрешен свободный доступ всем желающим. Но ведь жители района просят, даже настаивают на постройке нового большого храма.
- Алексей Владимирович, вот у Вас вся грудь в орденах. А есть ли среди этих наград самая памятная?
- Сразу и не скажу… Пожалуй, орден "За военные заслуги". Вручили мне его за бои под селением Генсалчу. В том бою я потерял двух человек убитыми, девять были ранены. Получилось так, против нас, 34 человек десантников, сражались восемьдесят духов. Представляете, пять боев за двое суток. В первом же бою были выведены из строя один офицер, почти все радисты, уничтожены рации. Пришлось отчаянно отбиваться. А дело происходило в так называемой "зеленке", то есть в лесу. Наш пулеметчик Саша со своим вторым номером тоже Сашей с хорошей позиции вели огонь, поражая противника. Напрямую зеленка не простреливается, поэтому духи вели огонь из подствольников, ведя навесной огонь гранатами. Они разрывались в густых кронах деревьев, поражая пулеметчиков градом осколков. Сашу - первого номера всего иссекло осколками, пулемет перегрелся, наш огонь прекратился. Тогда тоже раненый другой Саша оттащил напарника в укромное место, вернулся на поле боя, ногой, поскольку был тоже израненным, передернул затвор пулемета и еще минут пятнадцать отстреливался от врагов, пока не получил пулю в печень. Словом, мы в этой схватке победили. А оба бойца получили за этот бой ордена Мужества. Один Саша после госпиталя вернулся на передовую, другой был комиссован. И пусть кто-нибудь скажет мне, что наша молодежь сегодня какая-то неадекватная, нет в ней русского духа. Это все бредни - нормальное у нас поколение, верящее в Бога и Россию.
- Алексей Владимирович, если не секрет, в какую церковь Вы ходите?
- В Спасо-Преображенский собор. Здесь все чинно, веет историей, русским православным духом. И как истовый прихожанин в этом же соборе я и сына крестил. Так что этот собор для нас - родной дом, настоящий Божий дом.
- А сами где крестились?
- Родом я из Пичаево, наш дом прямо возле местной церкви. Там моя бабушка в свое время прислуживала, там меня еще маленьким и крестили. А если по большому счету, для меня Пичаевская церковь как маяк в жизни, как напоминание о малой Родине, уезжаю, перекрещусь, купола меня провожают, возвращаюсь - церковь меня встречает. Осеняет, одним словом, как и везде в России.
Подробное интервью с А.В. Кондратьевым вы сможете прочитать в газете «Колокольный звон» за июнь.