- В названии секции лично меня прежде всего привлекло словосочетание "наша демократия". По-Вашему, у нашей демократии есть какие-то свои особенности? Чем они вызваны?
- Я считаю, что демократия - это не только дословный перевод с греческого как "власть народа". Это еще возможность институтов гражданского общества, каждого гражданина, каждой структуры власти и общества в целом выражать себя в соответствии с законом, влиять на события, развивать и общество, и государственный механизм. Конечно, во всем мире существуют базовые ценности демократии. В том числе одни из важнейших - приоритеты прав человека, гуманистические основы, общечеловеческие ценности. В то же время, мы не можем не признавать, что есть разные уровни демократии, в том числе демократия развитых стран, а также демократия молодая, развивающаяся, такая, как у нас в России. Конечно, модели демократического развития, способы и условия развития этих моделей зависят от каждой отдельно взятой страны.
Есть несколько точек зрения на то, что сейчас происходит в России. Оппозиционеры, критики власти говорят о том, что демократия кончилась после ухода Ельцина. Некоторые говорят о том, что она кончилась в 1996 году. Есть и те, кто утверждает, что демократия в России закончилась в 1993 году, когда произошел расстрел парламента танками. Есть критики ситуации со свободой слова. В то же время, нельзя забывать о том, что в девяностые годы, например, с большими перекосами шла приватизация, разбазаривалась государственно-народная собственность, возникли существенные пробелы в социальной сфере. Тысячи людей оказались просто без гарантий, без зарплат, с нищенскими пенсиями. Государство полностью устранилось от решения этих проблем. Существовали серьезные проблемы во внешней политике. Мы ушли из Восточной Европы, бросив там и военную технику, и собственность, полностью потеряв свое влияние. В тот период появилось много негосударственных средств массовой информации. В то же время, именно тогда начался расцвет заказных статей, информационных войн, фальсификации на выборах. Поэтому полностью идеализировать период девяностых годов невозможно.
Так же, как и сейчас - в нашей жизни есть и позитивное, есть и негативное. Лично мне, например, не нравилось в начале двухтысячных ужесточение законодательства относительно неправительственных организаций. Какой-то панический страх "оранжевых революций", подозрения против всех правозащитников, неправительственных организаций, в связи с этим - резкое ужесточение законодательства, закрытие ряда зарубежных организаций в России, очень сложная система отчетности и регистрации организаций. Но, в конце концов, под давлением общественности все-таки законодательство пошло по пути либерализации. В результате сейчас выстраивается нормальная модель развития системы общественных организаций.
Так что мое мнение - сегодня в России очень сложно, болезненно, но, тем не менее, развивается демократическая модель. И, прежде всего, она зависит от активности гражданского общества. Сейчас в России действуют свыше шестисот тысяч неправительственных организаций. Из них вообще работает, может быть, половина. Активно, влиятельно действуют в каждом регионе по две-три, в лучшем случае пять организаций. И то, что власть начинает прислушиваться к мнению гражданского общества, показали недавние события, связанные, например, с Химкинским лесом, когда приостановлено строительство трассы через лес и началась общественная дискуссия. Это продемонстрировали и события вокруг поселка Речник. Общество показало, что оно способно влиять на власть, заставлять ее прислушиваться к себе, защищать свои права и интересы.
- Взаимодействие общества и власти: на Ваш взгляд, сегодня в России это дорога с односторонним движением или все-таки активное взаимодействие?
- Традиционной для России была авторитарная модель власти. Во все времена предпринимались попытки общественной активности - новгородское вече, Земские соборы, выступление декабристов, протестные движения в начале двадцатого века. В советский период любая инициатива подавлялась, но существовали литераторы, которые критиковали режим, писали в стол, подвергались гонениям и репрессиям. Первые ростки общественных организаций стали появляться где-то после смерти Сталина. Обозначилось диссидентское, правозащитное движение, которое получило серьезное развитие уже в период перестройки. Конечно, в советский период все жесточайшим образом подавлялось, ни о каком контакте с властью не могло быть и речи. А вот начиная с перестройки, представители общественных организаций стали входить во власть, власть стала взаимодействовать с ними.
Сейчас же ситуация такова. По идее, власть в настоящее время очень активно поддерживает неправительственный сектор. Об этом говорит в том числе и государственная поддержка неправительственных организаций в течение пяти лет согласно Указу Президента. В нынешнем году путем открытых грантов среди неправительственных организаций распределили миллиард рублей государственных средств. Это тысячи заявок из регионов по самым разным направлениям деятельности. Такая помощь позволяет НКО поддерживать материальную базу, привлекать волонтеров, создавать новые рабочие места, оказывать обществу социальные услуги по различным программам.
Пока, к сожалению, неправительственные организации сами по себе очень трудно встают на ноги. Таким образом, на мой взгляд, в ближайшей перспективе будет работать модель встречного движения друг к другу. Общественные организации будут заинтересованы в поддержке власти. А власть постепенно, медленно, мучительно продолжит осознавать, что без взаимодействия с общественными организациями она просто обречена на застой, косность, консерватизм, отставание от жизни.
- В чем, на Ваш взгляд, основная трудность на этом пути?
- У российского общества традиционно есть недоверие к власти. Это объясняется и историческим прошлым, и во многом нынешним неумением власти вести диалог с обществом. Остаются на повестке дня такие вопросы, как закрытость власти, ее коррумпированность, неумение быть социально ориентированной, чувствовать запросы общества.
В то же время, у самой власти также есть некоторое недоверие к обществу. В частности, к правозащитным организациям, которые воспринимаются как возмутители спокойствия, необоснованно критикующие власть.
Вот когда все эти идеологические шоры исчезнут, когда будет больше доверия, больше будет использовано механизмов для сотрудничества, когда власть начнет создавать действительно не на бумаге условия для развития науки, бизнеса, инноваций, тогда процессы сближения и диалога общества и власти усилятся.