Баба Надя сидит на лавочке у покосившегося крылечка, гладит трех своих кошек и беззвучно плачет, глядя, как к соседям приезжают дети, внуки и правнуки, и мучает себя вопросом, ответ на который вряд ли когда найдет - почему же обо мне все забыли?
Когда-то было все иначе. В доме Соломиных всегда было весело и шумно. У Надежды и Николая пятеро детей - двое сыновей и три дочки. Глядя, как они растут, родители радовались, рассуждая: большая семья - дружная семья. Работали от зари до зари - в совхозе и дома, все, что в итоге зарабатывали, тратили на детей, чтобы ни в чем не нуждались. Потом, когда они повзрослели, платили за жилье в Москве, обеспечивали всем необходимым, пока те получали образование. Устраивали пышные свадьбы.
Семейная жизнь старшего сына Сергея не сложилась. Он развелся с первой женой, оставив с ней своего маленького сынишку, и вскоре вновь женился. Но спустя три года первая жена умерла и его мальчик остался с отчимом. "Сережа, нужно забрать его к себе, - твердили родители. - Если хочешь, пусть первое время поживет у нас. Мы поможем его на ноги поставить, воспитать".
Вовку забрали и почти год он жил у бабушки и дедушки.
Помогли родители и дочке, когда та оказалась перед непростым выбором. Любимый человек, узнав о том, что она беременна, бросил ее, заявив, что ребенок ему не нужен. Родить означало, пусть и на время, но попрощаться со столичной жизнью, поскольку собственного жилья там не было, а снимать его одинокой неработающей маме было бы не на что.
"Ребенка не будет", - шокировала дочь родителей. "Не совершай ошибку, - посоветовали те. - Мы вас пятерых вырастили и твоего малыша не бросим. Будем помогать, пока есть возможность". И они помогали. Раннее детство - от рождения до первого класса - внучка Маруся провела с ними.
Сил и здоровья с годами не прибавлялось, но Соломины продолжали держать большое хозяйство - теперь помогать приходилось не только детям, но и внукам. За продуктами они наведывались регулярно, а иногда дядя Коля сам, загрузив ими свою старую "копейку" отправлялся в Москву.
Когда ему перевалило за 70, он стал заметно сдавать, буквально на глазах превратившись в дряхлого, сгорбленного старика. По двору, где когда-то мычала, хрюкала и блеяла всякая живность, теперь одиноко бродили лишь несколько кур и кошки. "Дед, теперь нам детям и дать-то нечего", - вздыхая, говорила баба Надя мужу.
Раз взять нечего, то и ездить к родителям часто, тоже нечего - видимо, рассудили дети и стали навещать их все реже и реже. Даже младший сын, казалось, относившийся к ним более трепетно, чем старшие брат и сестры, забыл дорогу к когда-то родному дому. А когда старики перестали сажать картошку, "кровинушки" и вовсе появлялись в лучшем случае раз в год. "Не рентабельно", - как-то пояснила бабушке внучка.
Как-то зимней ночью баба Надя проснулась от звука хлопнувшей двери. "Дед, это ты?" - спросила она, но ответа не услышала. Почувствовала - что-то не так. Накинула пальто, вышла на улицу. На снегу у крыльца разглядела следы босых ног и ахнула - куда же это он босиком-то отправился? Выбежала за калитку и увидела там мужа. "Коль, ты куда собрался?". "Я домой". "Куда домой, твой дом здесь!". Но старик смотрел на нее непонимающими глазами.
С того дня бабе Наде пришлось стать сторожем помутившегося рассудком деда. Он перестал узнавать родных и близких, не помнил, как их зовут и все время пытался уйти куда-то, где, он считал, находится его дом. Иногда ему это удавалось, и тогда в отчаянии и слезах пожилая женщина бегала по соседям, прося их отыскать ее Колю.
В конец измучившаяся, она поделилась с детьми - сил нет больше. Но вместо помощи или хотя бы сочувствия услышала: сдай его в дом престарелых, нам за ним ухаживать некогда. Больше она не жаловалась.
Когда дед Коля умер, на похороны приехали лишь трое из детей. Двое пояснили - мы же были недавно, простились с ним при жизни. Зато когда мать сняла с банковского счета скромные сбережения отца, явились все. Поделили деньги между собой и отбыли в столицу, не оставив матери ни копейки. "Зачем же ты все отдала? - ругала бабу Надю соседка. - Старая дура, ты бы на них газ провела". А та оправдывалась: "Им деньги нужнее, а я как-нибудь, мне пенсии хватит, чтобы дрова и уголь купить".
Этим летом к бабушке Наде вновь никто не приехал. Взрослым уже внукам проводить каникулы в деревне стало не интересно, а о том, чтобы помочь пожилой и больной бабушке, они не задумываются. Штукатурка на ее доме облупилась, краска на рамах облезла, сад зарос сорняком. "Я бы и сама все сделала, но боюсь, слягу потом, кто ухаживать-то за мной будет", - виновато оправдывается она перед соседями.
А когда к ним приезжают дети, она пробирается через заросли вишни и малины и, опустив морщинистые руки на оградку, наблюдает за чужой радостью.
Ей тоже очень хочется к ней прикоснуться и потому каждый раз она находит повод заговорить - то поинтересуется, как у них дела, то протянет смятый листок-инструкцию к какому-нибудь лекарству, прося объяснить, от каких оно болезней.
Привыкшие к этому соседи в сотый раз говорят - от пиелонефрита, значит, от почек, прекрасно понимая, что все, что на самом деле нужно бабушке, - это капля человеческого общения.
"Так хорошо, вижу, что вы приехали, и радуюсь, как будто ко мне. Мои-то про меня забыли. Звоню им, а они говорят - мам, не трать деньги, клади трубку. Да разве ж я ваши деньги трачу?.." - жалуется бабушка Надя. Выговорившись, она уходит, а через несколько минут вновь возвращается к забору с очередной коробочкой, извлеченной из аптечки. Жаль, что не может она отыскать в ней самое нужное лекарство - от забвения и одиночества.