В мичуринском СИЗО «обновили» интерьер. И речь не о ремонтных работах. Целые живописные полотна появились на стенах нескольких корпусов, в том числе в блоке для несовершеннолетних. На рабочем месте художницы побывал и наш корреспондент.
НЕМНОГО СОЛНЦА НА СЕРОМ ФОНЕ
Ольга Тужилина чуть сжимает кисть. Рука вырисовывает силуэт. Стены казенно-желтого цвета оживают. Расписать спортзал прапорщик внутренней службы, оператор центрального поста системы охранного телевидения СИЗО №3 решила совсем недавно. А началось все с самого изолятора…
В руке – панорамное фото СИЗО, а вместо холста – стена в администрации учреждения. Сделать что-то необычное здесь хотели давно. Поначалу расписывали окна к новому году, а затем перешли на стены.
Нарисовать следственный изолятор в уменьшенном виде оказалось задачей нетрудной. Ольга признается: писать большие полотна даже легче миниатюрных. Здесь и масштаб другой, и детали ярче. Руководство и коллеги рисунок оценили. Предложили расписать еще и блок для несовершеннолетних. Ольга согласилась, но с одной оговоркой. Рисунок должен быть особенным. Так родился маяк. Маяк как символ надежды.
Надежда здесь – «жилец» постоянный. Одни живут в ожидании приговора, другие уповают на собственную невиновность, третьи надеются, что больше сюда не попадут. Впрочем, и сам быт в блоке для несовершеннолетних рассчитан на это. Условия здесь куда мягче, чем у взрослых. Оно и понятно.
Все комнаты на солнечной стороне, отдельный душ, камеры видеонаблюдения и плазменный телевизор над дверью. Правда, каналы переключать нельзя. Что будут смотреть несовершеннолетние, решают офицеры. Программы не должны содержать элементы насилия, жестокости и порнографии.
Режим лагерно-армейский. Подъем в шесть утра. На заправку кровати и утренний туалет – ровно час. Затем завтрак, утренняя проверка, дважды в день обязательная прогулка. Обед и ужин по расписанию. Режим дня почти как в пионерском лагере, правда, это «почти» слишком условное, и в «пионерском» расписании нет графы «участие в следственных действиях».
После завтрака даже в неволе – на уроки. Старший инспектор группы воспитательной работы с подозреваемыми, обвиняемыми, осужденными старший лейтенант внутренней службы Андрей Дубовицкий показывает камеры и класс:
- Этот кабинет оборудован для учебно-методических и просветительских мероприятий, здесь есть все необходимое, включая компьютеры с выходом в сеть. Все несовершеннолетние зачисляются в школу. Здесь они проходят обучение и так же, как в обычных школах, сдают экзамены.
Питание улучшенное. Несовершеннолетним дают сливочное масло, сыр, яйца, молоко, мясные котлеты. Порции больше и лучше, чем у взрослого контингента. Даже продукты с воли дети получают без ограничения: для взрослых оно составляет тридцать килограммов на человека.
- Продукты они могут хранить в холодильнике, он в каждой камере, - поясняет офицер.
Здесь же, в каждой камере, кипяченая вода.
- Столовой нет?
- Нет, все через окошки камеры передаем. Несовершеннолетние не должны со взрослыми пересекаться, даже на прогулку выводим отдельно. Они же все впитывают, как губки, поэтому и специфика общения с ними своя. В каждой камере установлена система видеонаблюдения, так мы за порядком следим и их безопасностью.
Сейчас в следственном изоляторе находятся трое несовершеннолетних. Самоум младшему – шестнадцать лет. В Тамбовской области нет колоний для несовершеннолетних, поэтому после суда подростки отправляются в Волгоградскую область в воспитательную колонию.
Почему дети вступают на недетскую дорогу? Ответа нет. Наверное, по этим же малопонятным причинам взрослые сворачивают не туда. Андрей Дубовицкий разъясняет: задача у офицеров непростая – попытаться максимально сохранить социально-полезные связи. Поэтому для несовершеннолетних подопечных организуют военно-патриотические мероприятия, занятия по нравственно-эстетическому направлению. Плюс работает спортзал. А после того как Ольга закончит его расписывать, он станет еще и более уютным…
ГЛАЗАМИ ХУДОЖНИКА
Сейчас Ольга Тужилина заканчивает расписывать спортзал. Параллельно организует выставку, первую, персональную… Среди зрителей – осужденные отряда хозобслуживания.
Ольга рассказывает: рисовать начала еще в детстве. Окончила художественную школу. Рисовала для себя – потом был большой творческий перерыв. Учеба, работа, семья. Краски и холсты пылились в дальнем ящичке. Четыре года назад вновь стала рисовать.
- Все началось с корабля, - делится Ольга. – Захотелось придумать в комнату ребенка что-то интересное, связанное с морской тематикой. Затем все перешло в увлечение. Рисую, когда выдается свободная минутка. Мне нравится изображать на бумаге природу, путешествия, цветы, море и птиц. В этом – свобода. Вместе с рисунками в жизнь входит какая-то сказка. Вот, например, единорог. Это изображение я создала случайно. Придумалось, что, как в детстве, какой-то сказочный герой может подсматривать за мной через окошко. Почему бы его не нарисовать?
Несколько десятков картин и альбомы с рисунками. На этой выставке, пусть и небольшой, результат последних четырех лет работы. Здесь волны и фонари, цветы и мотоциклы, животные и городские улочки – все, за что цепляется взгляд, Ольга переносит на бумагу, а дальше рождается новый яркий мир, где краски и штрихи, будто слова, рассказывают о деталях, на которых обычно человек не заостряет взор.
Екатерина – осужденная, отбывает срок здесь же, в следственном изоляторе, в отряде хозобеспечения. Девушка хвалит картину с лошадью. Говорит: она из самого детства.
- Когда я была маленькой, - делится Екатерина, - мы вместе с родителями ездили на конюшню. Катались на лошадях. Этот конь будто оттуда, из прошлого. Сама я, к сожалению, не рисую. Я музыкой увлекаюсь, окончила музыкальную школу, но всегда ценила искусство: не пропускала выставки.
Ольга уверена, эта выставка не последняя. А если кто-то из осужденных заинтересуется искусством, готова даже проводить мастер-классы. В конце концов, живопись - это не только про эстетику, по большей части - про понимание этого мира.