Мария: Начало
В восемь часов мы с фотографом Надеждой вбегаем в конференц-зал, где идет пятиминутка. Собравшиеся недобро смотрят на наши неснятые куртки. Разговор об эпидемии гриппа и неизбежные обсуждения служебных проблем со свободными от вызовов работниками затягивают пятиминутку до получаса. Наконец нам вручают белые халаты с аппликацией "03" и передают на руки старшему врачу ССМП Людмиле Суховой.
- Ну что, девочки, надолго к нам? - склоняет она изящную белокурую голову.
- На полные сутки, - отвечаем мы хором.
Людмила Петровна - настоящий ас своего дела. В медицине проработала четыре с лишним десятилетия, несколько лет сама была фельдшером на скорой. Наизусть знает, наверное, все приказы Минздрава. Именно она разговаривает с недовольными пациентами, которым в три ночи срочно требуется врач, потому что "чешется левая лопатка".
Диспетчерская - настоящий мозговой центр. Сюда поступают и здесь обрабатываются звонки со всего Тамбова. Западные, северные и южные адреса передаются на соответствующие подстанции. На большом экране по стрелкам можно отследить, где находится та или иная карета скорой помощи.
Ежедневно на службу заступает от четырнадцати до восемнадцати бригад. Ежедневно в диспетчерскую поступает в среднем сто пятьдесят звонков. Это в обычные дни. В праздники и "гриппозные каникулы" обрабатывать приходится до трехсот вызовов. Если принять во внимание и то, что медики тоже люди и тоже простужаются, понимаешь, что работа диспетчером скорой - одна из самых стрессовых.
- Сейчас эпидемия пошла на спад, да и люди вернулись с больничного. Стало легче, - рассказывает Людмила Петровна.
Большая нагрузка и невозможность отлучиться с рабочего места - не единственные проблемы. Именно на диспетчерах чаще всего срываются пациенты. Суть проблемы, имя и возраст больного, данные позвонившего, адрес… Вместо того, чтобы ответить на простые вопросы, благодаря которым станет известно, какую лучше бригаду отправить, люди кричат и жалуются, мол, зачем задерживаете помощь. Но воинствующие "торопыги" еще полбеды:
- Звонили школьники, кричали в трубку, занимали линию почти целый день. Больше сотни звонков поступило к нам с одного номера. Мы даже проконсультировались с полицией, как привлечь хулиганов к ответственности, ведь разговоры записываются и определитель номера у нас тоже есть. Оказалось, этого никак не сделаешь.
Есть у диспетчеров и постоянные "клиенты".
- Все. Я уже не солнце, - объявляет коллегам диспетчер западной линии под понимающие кивки коллег.
С постоянной регулярностью звонит по номеру 03 любитель правильно поставленных женских голосов. Томно дышит в трубку и просит не отключаться, пока не достигнет телесного удовольствия. Бросить трубку диспетчеры не вправе, поэтому приходится выслушивать и ругань, и хулиганские забавы, и сомнительные комплименты.
Двадцать четыре часа на линии. Десятки, а то и сотни раз поздороваться, задать вопросы по алгоритму и произнести успокаивающим голосом, несмотря на панику или злобу в телефонной трубке: "Готовьте паспорт и полис. Скоро будет помощь. Ожидайте".
Что здесь держит людей, мне непонятно.
- Обычные люди надолго не задерживаются. Здесь только самые стойкие.
Надежда: бит
- Скорая. Здравствуйте. Что случилось? Говорите адрес.
С этих вопросов начинается каждый вызов. В самом начале смены, которую журналист и фотограф "ТК" провели на "скорой", диспетчер направила бригаду в одну из городских поликлиник - одному из пациентов стало "плохо с сердцем". С БИТ-бригадой (БИТ - бригада интенсивной терапии, своеобразная элита "скорой помощи") отправилась и наш фотограф.
Однако ожидания от первого выезда с "элитной" бригадой несколько не совпали с реальностью. Подъезжая к поликлинике, я готовилась увидеть все, что угодно, но не достаточно бодрого мужчину средних лет. Его отвезли в областной сосудистый центр.
- Бывает и по 18 вызовов за смену, - рассказывает врач скорой помощи Владимир Сорокин. Его стаж на "скорой" - 30 лет. Невысокий мужчина, бойкий, внимательный. - В январе вообще не продохнуть было, на станцию почти не заезжали. И вызовы разные бывают. И экстренные, и "температура 37".
Бригады работают по принципу такси. Поступает вызов - выезжают. По окончании отзваниваются на станцию. Если есть следующий, то едут на адрес, а если нет, то "домой".
Врач БИТ-бригады Игорь Поручиков проработал на "скорой" тридцать лет и три года. Как говорят его коллеги, статный мужчина. В общем-то, это правда - слегка напоминает Марлона Брандо. С ним я попала на приступ аритмии: женщина, пациентка, недавно выписалась из больницы, но сердце вновь напомнило о себе в 4 утра. Сняли кардиограмму, измерили давление. Мне надолго запомнится то, как фельдшер Сережа делал пациентке укол. Медленно. Чуть дыша. Аккуратно. Женщине стало легче.
- Вы точно не хотите ехать в больницу? - интересуется у пациентки Поручиков. Видно, что все равно переживает, хоть видел случаи и похуже. - Подумайте, мы отвезем.
Женщина решила, что дома ей будет лучше. Испугалась: "Что же, опять в больницу?"
БИТы вернулись на станцию к 5 утра.
М: болезные
По-настоящему неотложных вызовов бывает не так много. Чаще всего скорую помощь вызывают к хроникам: купировать сердечный приступ, избавить от зубной боли, подтвердить назначение лечащего доктора.
Наконец, серьезный вызов: "Парень, двадцать лет, отнялись ноги".
- Отнялись ноги в этом возрасте? Перепил, что ли? - рассуждает фельдшер Тамара Цыганова, уже сидя в машине.
Острый недуг из-за дел "по пьяни" - одна из самых частых причин вызовов. Сегодня фельдшер Тамара с напарницей Екатериной уже спасали семидесятилетнюю бабушку-суицидницу.
- Пьет она и требует водки у дочери, а та не покупает и денег не дает. Раньше просила соседей корвалол принести "полечиться", но и этот "канал" прикрыли. Старуха поругалась с родней, напилась столового уксуса, поцарапала запястья ножом и легла в ванной "умирать". Правда, заранее вызвала скорую, - говорит Екатерина. - Ее дочь нашла, когда вода уже как ржавая стала.
- А ведь могла найти и четырехлетняя правнучка. Какая это травма ребенку! - качает головой Тамара.
Поработаешь на скорой и станешь знатоком человеческих душ, отмечаю про себя. Между тем машина останавливается в заснеженном дворе на Базарной. Заходим в старый подъезд, поднимаемся по деревянной лестнице. Ищем среди коммунальных квартир нужную. Соседям ни номер квартиры неизвестен, ни имена проживающих - еще одна черта современности. Наконец входим в небольшую опрятную комнату. На диване, сплошь заваленном мягкими игрушками, лежит длинный и бледный юноша.
- На что жалуетесь? - участливо спрашивает Тамара.
Вместо юноши в разговор вступает крашеная блондинка при полном макияже:
- Утром проснулся, пошел в туалет, а его шатает. Говорит, что ноги ватные и идти не может. Доктор, что с ним?
Тамара проводит привычные манипуляции: давление в норме, сахар в крови также в порядке, температуры нет, живот не болит, сердце бьется ровно, накануне алкоголь не употреблял. Да и сам двухметровый пациент больше не жалуется на невозможность ходить, а вполне твердо стоит на своих двоих. Причина прежней усталости: бессонные ночи в Интернете и малоподвижный образ жизни.
- Может, переутомился на работе? - спрашивает мать.
- А где и давно работает?
- Чаще на машине ездит. Да дня два всего.
- Вегето-сосудистая дистония у вас была?
- Да, в школе говорили.
Лечение - покой, грелка к рукам и ногам и горячий сладкий чай. Фельдшеры рекомендуют вызвать назавтра участкового. Маме этого кажется мало, поэтому фельдшеры дают другие рекомендации: посетить невролога, сделать МРТ головного мозга. Все-таки ранее у парня был порок сердца. Уходим.
Случай из серии "переволновались". С таким диагнозом можно было вызвать участкового врача или самим обратиться в поликлинику. Но вызвали "скорую", которая могла бы в это самое время потребоваться, к примеру, на ДТП.
Н: шутка
Повод - "передоз". Выезжают БИТы - врач Поручиков и фельдшер Сережа. Оба уже многое видели и готовы ко всему. Фотограф получила инструктаж: смотреть по сторонам и оглядываться - могут напасть сзади. Заходим в подъезд. Деревянный пол, тусклая лампочка и, на удивление, три мощных железных двери на площадке. Ни одного номера квартиры. Ищем нужную, стуча во все. Дверь открывает девочка лет десяти.
- "Скорую" вызывали?
- Нет.
- А кто вызывал? Соседи?
Вышел отец девочки.
- Может, эти, из квартиры напротив? У них там притон.
Девочка подбежала к соседской двери. Стучит. Тихо. Не открывают. Мать загоняет 10-летнюю дочку домой, мол, нечего тут делать, пусть сами разбираются.
- Ну, мы ж не полиция. Не можем двери ломать, - говорит Поручиков. - Все, домой поехали.
2 ночи. Вызов. Повод - "разбил голову". Адрес - знаменитый клуб в центре города. Выезжаем втроем. Три девушки. Фельдшер Вика, журналистка и фотограф. Вика показалась мне очень серьезной девушкой. На "скорой" работает не так давно. Всего 7 месяцев. Любит собак. Подходим к клубу. Толпа нетрезвых молодых людей. Курят у входа. Увидев бригаду (а журналистов одели в белые халаты, поэтому мы мало отличались от врачей, если только очень испуганными в некоторые моменты глазами), молодежь заметно оживляется. Вика задает вопрос:
- "Скорую" кто вызывал?
В ответ - невнятное мычание. Мы поняли, что "клиент" с разбитой головой уполз. Возвращались в машину мы под комментарии пьяных молодых людей: "Какие медсестрички симпатичные". Стало как-то не по себе и противно.
Н: три подряд
Три вызова подряд. Около девяти вечера. Выезжаю с фельдшерской линейной бригадой. Камера с собой. Едем в центр. Камеру мне порекомендовали оставить в машине - целее будет. Послушалась.
Поднимаемся на этаж. Дощатые полы, вдоль стен длинного коридора стоят какие-то банки, ведра, полусгнившие шкафы и прочий домашний мусор, темно. Нас встречает мужчина. На вид лет 40-45, давно пьет. Проходим в грязную комнату. На кровати сухая женщина. Полностью желтая, как лимон. Вызывали к ней, "не может встать".
- Что беспокоит?
- Меня? Да ничего.
- Давно болеете?
- С Рождества слабость!
- Зачем "скорую" вызывали? У вас хроническая болезнь! Почему не вызвали участкового?
В разговор вступил брат женщины, который и позвонил "03":
- Так она не ест ничего. И лежит.
- Да ем я! - больная показывает на табуретку. На ней стоит йогурт.
- Мы экстренная служба! Вызывайте завтра участкового врача.
Медики не нашли повода для оказания экстренной помощи. Уезжаем.
Фельдшер Женя работает как первый номер (в бригаде берет на себя роль врача). На удивление, спокоен. Его напарник, студент тамбовского меда Миша, ездит "вторым". Серьезный молодой человек. Мечтает стать анестезиологом-реаниматологом или хирургом общей практики, но пока не решил.
Второй адрес. Женщина, 31 год, температура. В доме нет ни медикаментов, ни термометра. Берет у соседей. 38,8. Миша делает укол. Женя порекомендовал обратиться в поликлинику:
- Завтра вызовите участкового, он назначит лечение. Или сами в аптеку за таблетками зайдите, попейте. Или соседей попросите. Поправляйтесь.
Третий вызов поступил из отделения полиции. Едем. В комнату с кушеткой, столом, стулом и информационным стендом приводят сильно нетрезвого гражданина.
- Сколько лет? - спрашивает Женя.
- Двадцать… Сорок… Тридцать. Семь.
- Что болит? - голос фельдшера утратил былую участливость.
- Тошнит меня! И ноги… Как это… Отнимаются! Ходить не могу!..
Пока Женя заполнял документы, Миша продолжал "опрашивать" пациента, который явно симулировал жалобы. На контрасте - жестко, по сравнению с предыдущим адресом.
- А с такими по-другому и нельзя, - пояснил по дороге на станцию Миша. - Они не понимают. С обычными людьми, ты сама видела, мы другие.
Мужчину из полиции не забрали в больницу.
М: особые люди
- Главный плюс профессии журналиста в том, что ты всегда можешь допить свой кофе.
Эта незамысловатая фраза приходит в уставшую голову именно в тот момент, когда по селектору называют уже знакомые фамилии. Из-за соседнего стола встают два фельдшера и, вылив в раковину содержимое кружек, спешно покидают "скоропомощную" кухню. На часах два ночи. По никогда не замолкающему телевизору идет старый американский боевик.
Восемнадцать часов и по почти десятку вызовов на каждую на смене уже успели сказаться на мне и Надежде, и мы клюем носом в любезно налитый кофе. Мы давно перестали принимать участие в общей беседе.
Старые друзья - врач скорой помощи Игорь Поручиков и психиатр Геннадий Шаров - вспоминают случаи прежних лет. Есть в нашем городе дом с дурной славой. Раньше с него самоубийцы прыгали, а недавно с девятого этажа упала девушка под спайсом. Она приземлилась в сугроб на крыше магазина.
- В мороз лез за ней по пожарной лестнице, - показывает Поручиков обмороженные, уже в шрамах, руки.
Девушку чудом удалось спасти.
Геннадия Александровича его "психи" вниманием не обделяли. Что ни вызов, то история. Об этом говорить можно вечно, но в другой раз, ведь вновь объявляют вызов.
Надежда: За сутки на "скорой" ощущение того, что эти люди - врачи, фельдшеры, диспетчеры - из другого мира, лишь усилилось. На станции время течет не так, как, к примеру, в банке или редакции газеты. Кто-то уже спит, кто-то еще спит, кто-то пьет чай. Кто-то вернулся с вызова и обсуждает произошедшее с коллегами. Кто-то собирается уехать "на адрес". И так круглосуточно.
На смене, я заметила, были люди в возрасте. Диспетчеры и несколько врачей. Остальным - не больше 30. И эти ребята действительно могут (и делают это!) вытащить с "того света". В буквальном смысле.
Мария: С собой у меня были пятьдесят непрочитанных страниц "Магелланова облака" Станислава Лема. "Неужели за сутки не смогу найти часа, чтобы добить роман?" - думала я. Не нашла.
На "скорой" нет времени для себя. Ты просто живешь двадцать четыре часа множеством чужих жизней. Сочувствуешь матери, годовалый сын которой заболел гриппом и тяжело дышит. Сердишься на бабушек-сердечниц, которые не хотят ехать в больницу, где могли бы получить не разовую, а постоянную помощь. Пытаешься понять смысл замысловатой вязи ЭКГ. Непроизвольно изображаешь практиканта своим белым халатом и непрерывной писаниной в толстом блокноте. Смотришь в голубые, зеленые, карие и серые глаза и слышишь:
- Спасибо, доктор.
М: Зона риска
- Да вот, заболел я.
С этой тривиальной фразы начинается наш разговор с одним из фельдшеров, уже знакомых читателю по предыдущим номерам.
Работая на "скорой", ты постоянно подвергаешь себя риску. Вот и в этот раз вездесущий грипп, несмотря на обязательные маски и другие средства профилактики, добрался до молодого фельдшера.
Эпидемия гриппа и ОРВИ не пощадила ни медиков, ни их пациентов. Работа в авральном режиме, более трехсот вызовов за сутки. В день нашего пребывания на станции скорой помощи активная фаза всеобщей заболеваемости уже практически спала.
И все же один "гриппозный" вызов нам удалось зафиксировать лично.
- Надень, как приедем, - врач Игорь Поручиков протягивает мне одноразовую маску.
Помните, у Нины Артюховой в повести "Мама": "Ребенку нужны материнские тревожные глаза"? С такими тревожными глазами мы и сталкиваемся.
Наш пациент - худенький годовалый малыш, который на родительской кровати кажется еще меньше. Даже моему непрофессиональному взгляду ясно, что яркий румянец на щечках - вовсе не признак хорошего самочувствия. Он тяжело дышит и, кажется, безразличен к тому, что вокруг собралось трое взрослых незнакомцев в масках.
- Он утром еще хорошо себя чувствовал. Температура около трех часов дня поднялась. Мы пытались сбить, но никакого результата, - рассказывает мама. - Ничего не ест. Только воду пьет.
Малышу делают инъекцию: от укола он заходится надрывным плачем. Пока молодая мама успокаивает сына, врачи объясняют отцу, что в таком состоянии им нельзя оставаться дома. Слишком велик риск осложнений.
- Соберите самое необходимое. Мы будем ждать внизу.
Спустя несколько минут везем уже успокоившегося ребенка и его маму в инфекционную больницу. В карете скорой женщине от волнения становится плохо, и я слышу, как ее успокаивают оба медика.
В приемный покой ее также сопровождают: от переживаний женщина еле стоит на ногах. Ребенка несет отец. В приемный покой меня не пускают, мол, мало ли что. Мысленно отмечаю, какому риску "скоряки" подвергаются ежедневно, ведь никогда не знаешь, что инфекция может встретиться на очередном вызове. В конце концов, пусть и журналисты тоже постоянно контактируют с разными людьми, в этом плане нам работать безопаснее.
- Конечно же, лучше перестраховаться. Впереди выходные, вряд ли они смогут оперативно обратиться в поликлинику. Тем более, температура поднялась так быстро, - говорит Игорь Поручиков.
Убедившись, что все в порядке, мы уезжаем. На базе первым делом, доселе не страдавшая мнительностью, я спешу умыться.
Н: На углу
В течение суток, которые мы провели на "скорой", меня долго уговаривали поехать на вызов с психиатрической бригадой. Врачи говорили, что это весьма захватывающее зрелище - иногда бывают даже погони за пациентами. Честно признаться, отправиться на вызов с "психбригадой" было страшно - кто знает, какой попадется больной и чего от него ожидать. Однако уже под утро меня все-таки уговорил поехать на вызов психиатр Геннадий Шаров.
Повод - сильно нетрезвый юноша лежит на улице. Адрес - "на углу" улиц в центре города. Приезжаем. Утреннюю безмятежность тамбовских пятиэтажек в шесть часов разбавляют полицейские и наш пациент, лежащий в сугробе и привлекающий внимание местных "собачников", которые вышли на прогулку.
К нетрезвому мужчине из "буханки" отправляется фельдшер Влад. Мне он показался очень спокойным. Влад поднял любителя заложить за воротник и повел к машине. Выяснилось, что у молодого человека разбит нос. Уже в машине, по пути в наркологический диспансер Влад обработал разбитый нос пациента. В это время молодой человек не то чтобы стоять, не мог нормально усидеть и не совсем понимал, что с ним происходит и куда его везут.
Привозим. Вытрезвители, напоминаю, упразднили. А вот тех, кому надо вытрезвляться, нет. Сейчас на весь город осталась одна палата для таких вот "пациентов". Помещение больше напоминает то ли тюремную камеру, то ли заброшенную лабораторию: решетки, сводчатые потолки, "советская" плитка на полу, санузел за импровизированной ширмой. Все гладенько, стерильно и приколочено к полу. Пациент должен засыпать на одной из полезных для позвоночника кроватей: ни подушек, ни одеял не предусматривается. Оставляем и мы своего трезветь.
Постскриптум
Этот вызов - заключительный. Светает. Возвращаемся на базу. Впереди пересменка, заступают новые бригады. Приехав на станцию, мы тепло прощаемся с докторами и диспетчерами. За сутки почти сроднились. И, впечатленные, уходим домой в утренней дымке.
Вывод? Наверное, за два материала было сказано слишком много, чтобы прочувствовать, что здесь, на скорой, работают совершенно особенные люди.
