USD96.07-1.17
EUR105.11-1.4

Мысли о Рае

Прочитали 81 раз(а)

В ЦЕНТРЕ ГОРОДА

Казанский мужской монастырь является необычным архитектурным комплексом. Формирование его как ансамбля шло, по сути, с самого основания Тамбова, и обитель воплотила в себе многие черты города и местные художественные традиции.

Изначально Тамбов представлял собой крепость, а впоследствии своеобразным кремлем стал центральный монастырь. В XIX веке люди, прибывая на железнодорожный вокзал и, так сказать, входя западными вратами города, видели перед собой красивую панораму монументальной Казанской обители. Время воссоздания ее в камне – последняя четверть XVIII века. И связано это с именем епископа Феофила (Раева). Современники считали его крепостником, суровым руководителем. Но он был рачительным хозяином, и именно он подал инициативу каменного строительства. Владыка, как и святитель Питирим в свое время, который в камне строил Спасо-Преображенский кафедральный собор, широким церковным строительством инициировал каменное строительство в городе, что сыграло роль и в последующем преображении столицы губернии.

Главным украшением тамбовского мужского монастыря стал Казанский собор. Считается, его строительство началось в 1793 году. Примерно в это время, будучи еще иеродиаконом, сюда прибыл преподобный Серафим Саровский. С большой долей вероятности можно предположить, что он участвовал в возведении храма. Владыка Феофил, как известно, испытывал ставленников, которые приезжали для рукоположения. Они жили при монастыре и, ожидая посвящения, участвовали в послушаниях, прежде всего, в строительном. Случилось совпадение: в работах как раз были задействованы саровские зодчие, которые в Саровском монастыре возвели подобный по архитектуре пятикупольный храм. По всей видимости, будущий старец знал этих мастеров, общался с ними, вполне возможно, и кирпичи для собора он носил своими руками. Как бы там ни было, достоверно известно одно: преподобный Серафим сподобился рукоположения в иеромонахи именно здесь, в Казанском монастыре. Но, скорее всего, не в Казанском храме, потому что он в ту пору еще строился.

Эта церковь задумана и сооружена как летняя. Однако раскопки показали, что отопление в ней все-таки было. Митрополит Тамбовский и Рассказовский Феодосий подробно изложил фактологию в одном из своих докладов. По результатам исследования выяснилось: печную систему устроили при Владыке Макарии (Булгакове), который за пару лет управления епархией (1857- 1859 годы) успел преобразить и резиденцию, и этот собор. Конечно, вряд ли получалось хорошо прогреть пространство из-за обилия окон, но возможность такая предусматривалась.

ОТ КАЖДОГО – ЛУЧШЕЕ

Казанский храм отобразил в себе эпоху, вобрав черты разных стилей конца XVIII-начала XIX веков.

Во-первых, в нем заметны элементы уходящего барокко, в частности, декор росписей изобилует затейливыми имитирующими лепнину розетками, вазонами, волютами. Этот изящный стиль, кстати, посвящен раю: пышное цветение относит мысль к прекрасному Божьему саду.

Во-вторых, в интерьере Казанского храма присутствуют приметы ампира. Простота и элегантность форм прослеживаются, например, в треугольниках портиков. Утонченные черно-белые росписи в технике гризайль – это вполне реалистичные гравюрные изображения. Здесь как раз оставила свой след эпоха Просвещения, время распространения книгопечатания. Через иллюстрацию, через изображение евангельских сюжетов просвещение нашло себе место в тамбовском соборе. Даже неграмотный человек мог, созерцая росписи, читать Новый Завет. И, по сути, это собор-книга.

В-третьих, встречаются здесь и нюансы готики: характерные стрельчатые формы видны в декоре входов. Кстати, несколько лет назад, во время последней масштабной реставрации собора, митрополит Тамбовский и Рассказовский Феодосий заказал иконостас, в котором есть подобные стилевые мотивы. Неизвестно, каким был прежний иконостас, но нынешний вполне созвучен державинской эпохе и соответствует общей торжественности в интерьере.

В слиянии стилей прослеживается движение от барокко и ампира через готику к русскому стилю. Впрочем, русского стиля здесь еще нет, разве только храмовые маковки.

СВЕТОТЕНЬ

Некоторые из искусствоведов и краеведов называют Казанский собор храмом света. Действительно, в нем уделено большое внимание игре света и тени. Само здание имеет три яруса окон, внутри оно очень светлое. А ровные стены намеренно покрыты монохромными росписями, на которых изображение вдруг оживает за счет контрастов, за счет усиления или смягчения тона.

Гризайль – разновидность росписи, выполняемой градациями одного тона, – вообще явление редкое. А в православной храмовой архитектуре встречаются единичные случаи, и в частности, чудом сохранившийся главный храм Тамбовской Казанской мужской обители, которая стала резиденцией тамбовских архиереев. Техника гризайль пришла из подражания античным мраморным рельефам: когда не могли сделать дорогостоящую работу из мрамора, его рисовали. Издалека в полумраке сводов казалось: перед глазами – мра мор или лепнина, а на деле – искусная живопись. К примеру, в областном краеведческом музее хранится изящное живописное изображение Божией Матери в виде мраморной статуи, вокруг которой – венок из цветов. Это своеобразная обманка, заменявшая собой дорогой мрамор и живые оранжерейные цветы. В полумраке комнаты она создавала вполне реалистичный эффект. Человек шел по зимнему саду и вдруг среди растений замечал нишу, где стоит скульптура, как в Италии, притом со вкусом украшенная живыми цветами. Конечно, неожиданный образ удивлял. С другой стороны, плоским изображением хотели не только впечатлить зрителя, но и сказать ему: эта плоскость легко может оживиться – идеями, мыслями, чувствами. Они могут воплотиться в красоту или же, наоборот, исчезнуть как дым. То есть возвышенный невидимый мир рядом, он ощутим, к нему можно прикоснуться через духовный опыт, через вдохновение. Такое вдохновение как раз и сообщается прихожанам в Казанском соборе.

В росписях запечатлены новозаветные сюжеты. Это не иконописные, а, повторимся, иллюстративные изображения, где больше внимания уделяется реализму евангельской повести. Что характерно, здесь преобладает действие. Обратимся, например, к композиции на первой колонне с северной стороны: блудница отирает Спасителю ноги драгоценным маслом. Там видно, что вокруг Спасителя кипит жизнь. На заднем плане – накрытые столы, за ними возлежат апостолы. А сбоку – динамичная картина: один из апостолов, возмущенный таким расточительством, показывает на сосуд с благовонием, Христос же останавливает его спокойным благонравным жестом. Это так называемое богословие в красках позволяет даже человеку неграмотному четко понять смысл изображения и на трех планах увидеть его динамику…

У южной колонны, размещенной у иконостаса, есть место, показывающее, что гризайлевые росписи изначально были не черно-белыми на аскетичном сером фоне, а теплыми рыжевато-коричневыми, фон же был голубым. На рубеже XVIII-XIX веков сепии – оттенки коричневого цвета – были очень распространены. Образец брался опять же с античных краснофигурных ваз. Этот нетронутый фрагмент храмовой росписи, по-видимому, сохранился за небольшим киотом, который никто не сдвигал. Но даже когда защита исчезла, реставраторы сохранили образец оригинала в неприкосновенности. Так свидетельство истории дошло до наших дней. Говоря об оформлении, сохранившемся фактически первозданным за прошедшие столетия, необходимо отметить большие металлические кованые двери у всех трех входов храма, а также изящно скрытый вход в стене, который размещен в нише окна с южной стороны от центрального входа. Дубовые ступени лестницы, которые поднимаются от этого узкого прохода в стене вверх ко второму ярусу окон, пожалуй, нетронуты со времен строительства этого старинного храма.

СЛЕДЫ БЫЛОГО

В Казанском соборе есть еще одно уникальное свидетельство. Это расположенная с левой стороны от южного входа мраморная доска с эпитафией над захоронением святителя Феофила (Раева):

Ты зришь, кто здесь лежит? Феофил грешный здесь,

Кой в беззакониях провел живот свой весь.

За сии здания, он прахом здесь покрыт.

Хвалу и язву слов снося от всех, молчит,

Но молит всех о том, да всяк Христу речет:

«Причти дух грешника в избранный лик и свет».

Эти стихи подчас приписывают тамбовскому наместнику Гавриле Романовичу Державину, который в то время еще управлял городом. Но могло быть и так, что стиль поэта оказал влияние на автора надгробной надписи. Слова эпитафии четко указывают, что на этом месте погребен строитель обители: «За сии здания, он прахом здесь покрыт…». Это своего рода покаяние и просьба о молитве от лица усопшего зодчего. Эпитафия изящно бросает тень на интригу и трагедию человеческой жизни, когда за грандиозное деяние подобного масштабного для провинциального Тамбова строительства Казанской обители ее инициатор епископ Феофил теперь, «хвалу и язву слов снося от всех, молчит…». Дело в том, что своеобразные «олигархи» того времени, именитые дворяне, которые уже получили определенного рода вольности и возможности в эпоху фаворитизма, имели значительные земельные и финансовые ресурсы в губернии и не особо-то стремились развивать город. Они строили значительные резиденции в усадьбах, вкладывались в возведение дворцов в столицах и особняков за рубежом, тратили значительные суммы для их содержания. В Тамбове если кто и жил из известных дворянпомещиков, то экономно в скромных деревянных особняках с небольшими мезонинами. Посмотрите на особняки Чичериных на перекрестке ул. Советской (Большой) и Кронштадтской (Покровской) или же дом Нарышкиных там же, где парадный каменный вход, видимо, намного позже был пристроен к основному деревянному двухэтажному особняку. И вполне возможно, лишь для того, чтобы встретить царственную особу, так как это единственный дворянский дом, который во время своего визита в Тамбов в 1914 г. посетил император Николай II, навестив приболевшую фрейлину Двора А. Нарышкину (урожденную Чичерину).

По сути, каменным строительством Казанского монастыря епископ Феофил помог своему современнику губернатору Гавриле Романовичу Державину в преобразовании городской среды. Как только начинается крупное каменное строительство в городе, то сразу же появляются возможности для преобразования его вида, производство кирпича для церковного строительства способствует и гражданскому строительству. Так было и во времена святителя Питирима. Так Владыка Феофил определенным образом поспособствовал, чтоб именитые люди жертвовали на благоустройство своего города и своей малой родины, от щедрот которой кормились многие именитые фамилии России. Однако именно за это грандиозное деяние он подвергся критике.

Что-то подобное мы видим и сейчас, когда с преобразованием и возрождением Казанской обители в начале XXI века, строительством грандиозной и величественной колокольни с часами произошло и преображение всей городской среды Тамбова. Благодаря настойчивости и усердию митрополита Феодосия удалось реализовать этот необычный по своим масштабам и удивительный проект. Сколько было скептичных и критичных отзывов, однако преображающая сила задуманного, реализуемая неутомимым усердием, развеяла страхи и сомнения, вновь показав красоту созидательной идеи церковного зодчества. Эта преемственная связь в деле созидания и преображения города Тамбова передается через века от святителя Питирима и епископа Феофила до нашего времени, находя отклик в своих преемниках, неутомимых в трудах на ниве церковного служения.

ВО ВСЕМ БЛАГОЛЕПИИ

Вообще в Казанском соборе сохранились все росписи. Причем их не коснулись ни побелка, ни краска, разве что время оставило свой налет. После 1945 года в здании храма располагался государственный архив, сотрудники которого так и работали в окружении церковной красоты.

И все же после нецелевого использования осталось такое наследие, что после передачи собора епархии в 1992 году оказалось мудрено подступиться к ремонту. Дело в том, что в госучреждении был устроен второй этаж, не предусмотренный в храме, и плиты перекрытий никак не получалось удалить аккуратно, чтобы избежать появления трещин. Поэтому, когда бетон все-таки разбили, на потолок еще более 15 лет люди смотрели через решетку арматуры. Эффект того, что человек был заключен от неба и отделен от него железной решеткой… И наконец, в 2007 году, к 325-летию Тамбовской епархии, реконструкция удалась на славу. Это событие по благословению Владыки Феодосия было отмечено тогда даже специальным юбилейным гашением почтовых конвертов с изображением Казанского монастыря.

В наши дни Казанский собор – это величественный храм, одна из главных святынь и достопримечательностей города. К нему проявляют интерес паломники и туристы, но главное – он постоянно наполнен молитвой: в нем ежедневно творят молитвенное правило студенты Тамбовской духовной семинарии, что располагается на территории монастыря, а в знаменательные праздники архиерейским чином совершаются торжественные богослужения. В лице этой замечательной монастырской обители сохраняются многие духовно-нравственные традиции и созидательные идеи города Тамбова, в каждую историческую эпоху по-особому преображающие его лицо и формирующие городскую среду для обитания и вдохновения горожан.