Константин Васильевич Толмачев гостей всегда встречает сам. И это несмотря на свой почтенный возраст. Полтора месяца назад ему исполнилось 94 года. Хозяйство по-прежнему большое: птица, пчелы, огород.
— Сейчас я от дел отошел. Теперь меня сменил сын, — говорит ветеран.
Помогают и местные школьники.
— Снег еще выпасть не успел, они его уже почистили. Совсем меня без работы оставляют, — смеется Константин Толмачев-младший.
В поселке Зеленый Рассказовского района дом, где живет ветеран, готовы показать даже с закрытыми глазами. Из ветеранов Великой Отечественной войны в поселке Зеленый больше никого не осталось.
— В гости приходят часто, на различные мероприятия приглашают, чтобы я перед школьниками выступил, — охотно делится Константин Васильевич. — Только я не люблю рассказывать про войну. Война — это всегда смерть. Зачем говорить, как один человек убивает другого? Я рассказываю ребятам о том, какими им нужно быть: вежливыми, смелыми, ценить дружбу, уважать старших.
Константин Васильевич часто улыбается, много шутит и подолгу рассказывает о своей семье и родном Тамбове. Вспоминает об улочках старого города, каким он был и чем остался в воспоминаниях.
Традиция — защищать Родину
Он родился в небольшом домике во 2-м Мичуринском переулке — местечко неподалеку от тамбовской тюрьмы. В семье пять пацанов — будущих защитников Отечества — и сестренка — девочка-колокольчик с большими ясными глазами. Мама следила за хозяйством — небольшим, но очень хлопотным. Отец — кондитер по профессии — работал на одном из предприятий.
Война — гость редко желанный и прошеный. В семье Толмачевых с ней особые отношения. Старший брат до войны не дожил. Работал в Котовске бухгалтером. А дальше — как в рассказах о «буржуазном зверстве». Он заболел. Попросив начальника отпустить его в больницу, услышал про то, что сначала нужно дописать отчет. Словно он дороже человеческой жизни. Отчет старший из братьев Толмачевых написал, а вот в больницу сам дойти уже не смог. Его отвозили на старой соседской телеге. Через два дня он умер.
Следующий по старшинству брат на фронт попал еще в 1939 году, их полк формировали в Одессе, потом освобождали аннексированную румынами Бессарабию, а затем воевали в западной Украине. Там он пропал без вести.
— Отца на фронт забрали в начале войны, воевал и младший брат. Он после ранения в Тамбове в воинской части служил. Папа вернулся после Победы в 45-м.
В августе 42-го повестку получил и Константин Васильевич. Сначала учиться, только потом в бой. Познавать азы военного дела отправили в Горький, ныне Нижний Новгород. Несколько месяцев того, что сейчас называется словом «гонять». Если это слово вообще способно отразить специфику подготовки в военных лагерях. Затем на фронт в район Курской дуги в составе 4-го танкового корпуса, в 767-й отдельный мотострелковый батальон.
Немцы бомбили не переставая. Друзья не возвращались с боев. Сражались за каждый клочок земли. Сейчас все кажется хрониками киноленты. Для Константина Васильевича — прошлая жизнь.
— Были у меня два товарища, они тамбовские. Мы называли друг друга земляками. Одного убило, а второго ранило. Он сильно заплакал. Глянул, там кровь у него, да и некогда было смотреть, вперед побежал. Так я расстался с ними, — вспоминает ветеран.
Летом 43-го в одном из сражений Константин Толмачев получил тяжелое ранение. В госпитале он провел около года. Получил вторую группу инвалидности и был комиссован из Советской армии.
— Мы шли защищать свою Родину. Что такое Родина? Для меня это было то же самое, что и моя семья. Я шел за свой народ, за друзей, знакомых, однополчан.
Эти слова он произносит тихо, почти сокровенно. Так сейчас мало кто говорит. Да и у немногих есть для этого основания, и слава Богу, что так. Что мир — слово хрупкое, в любом учебнике написано «кровью».
Китель Константин Васильевич достал только в конце беседы, после просьбы о фотографии. На его груди — орден Отечественной войны, самая дорогая медаль — за Победу над Германией, множество ведомственных наград.
Своя дорога
Есть встречи и люди, меняющие судьбы. Такое уж у них предназначение.
— Я однажды случайно встретил своего знакомого Куприна. Он тогда в милиции работал. Спрашивает меня: «На мотоцикле ездить умеешь?». — «Умею». — «Давай к нам в органы?». Я согласился. Мне кажется, эта встреча изменила мою судьбу. Поступил на службу в отделение по борьбе с бандитизмом.
— Много преступников поймали?
— Считать не приходилось. Да и не один я был, работало целое отделение. Лично я поймал только одного. Он убил человека и скрылся с места преступления. Родственники рассказали, где он бывает. Я как раз пришел к нему домой, и тут он заявляется. Я представился, прошу пройти со мной в отделение милиции. «Мне в санаторий нужно, говорит, я не могу».
— Так и сказал?
— Так и сказал. Я говорю, суд разберется. Если вы невиновны, то и в санаторий отпустят. Потом я устроился в детскую колонию. Знаете, где она находилась? Где химкомбинат. Там еще игрушки детские делали.
Константин Васильевич, немного задумавшись, продолжил:
— Потом написал заявление на обучение. В Ташкент. В Школу начальствующего состава. Там три года пробыл. Я после обучения в Тамбов просился. Тут мама с маленькой сестренкой осталась. Душа за них болела, они тут совсем одни были. Папа рано умер. Меня поначалу хотели на Дальний Восток отправить, но я отказывался как мог. В родной город хотелось, но детскую колонию закрыли. Мне молча подписали документы и направили в Красноярск. Только колония уже взрослая была.
— Тяжело было после детской колонии на взрослую переключаться?
— Да нет. Они же смотрят на человека, какой он. Тем более многие знали, что я участник войны. С уважением относились. Я зла не помню. Еще вспоминаю, как моя жена вышила покрывало. Красивое такое. Зверюшки какие-то были, сейчас не вспомню. Принесла мне на работу, постелила на диван. А сослуживцам он настолько понравился, что потом долгое время никто на этот диван просто не садился. Боялись испортить такую красоту.
Сокровенное
Смеемся. У Константина Васильевича звонкий смех и большие лучистые глаза, только зажигаются они по одной причине — когда он говорит о своей семье.
— Как Вы с женой своей познакомились?
— О! — радостно вскрикивает ветеран. — Я по Мичуринской куда-то шел. Смотрю, она стоит. Я мимо прошел. Потом ее еще где-то встретил. Подхожу и говорю: «Выходи за меня замуж».
От удивления роняю ручку.
— Как же Вы ее узнали, если только один раз видели?
— Она заметная была, — смеется он.
Похоже на сказку, хотя… Такие сказки случаются только в жизни тех, кто не относится к людям, как к игрушкам, выбрасывая их, как только надоест. У Толмачевых родится трое мальчишек.
Из Красноярска Константина Васильевича, правда, не сразу, а с «приключениями» отпустят в Тамбов.
— Меня отпускать не хотели, до последнего зарплату не выдавали, а документы и того — вовсе потом прислали. Уговаривали остаться то увеличением зарплаты, то повышением в звании. Меня тянуло домой. В Тамбове я устроился сначала командиром взвода в первую колонию, затем перевели командиром роты охраны в Кулеватово — а тогда осужденных охраняли не офицеры уголовно-исполнительной системы, а солдаты-срочники. Да и службы исполнения наказания тогда не было как таковой, она входила в состав МВД.
А потом произошел несчастный случай. Одному солдату девушка прислала письмо, что встретила хорошего человека, общаться с ним больше не будет. Солдат застрелился в карауле. Константина Толмачева как командира роты отправили в третью колонию. Она, кстати, станет последним местом службы. В общей сложности Константин Васильевич прослужил Родине в органах внутренних дел 33 года.
— Что Вы делали на пенсии?
— Баклуши бил, — смеется ветеран. — На рыбалку ходил, огородом занимался, пчелами. Лимоны стал выращивать. Они настоящие, как в магазине, только вы приехали, когда урожай уже собрали.
Константин Васильевич немного поскромничал. На пенсии он продолжал заниматься общественной деятельностью, да и сейчас в его доме всегда много гостей. Приходят за советом, но по большей части сказать спасибо за мир, за Победу, за новую весну. Это самое малое, что мы сегодня можем сделать.