В этой связи вспоминаю, как в начале лета нынешнего года набрел в Интернете на высказывание Леонида Гозмана по поводу легендарного «СМЕРШа»: «У СМЕРШ не было красивой формы, но это, пожалуй, единственное их отличие от войск СС», и один из комментариев по этому поводу:
«Сожалею о невозможности посмотреть Гозману в глаза. А посмотрев, дать в репу. Хотя бы один раз, но за всех.
За старшего лейтенанта Петра Жидкова. За старшего лейтенанта Алексея Калмыкова. За лейтенанта Михаила Крыгина. За лейтенанта Василия Чеботарева. За лейтенанта Григория Кравцова.
За 372 военных контрразведчиков, погибших и пропавших без вести только при освобождении Белоруссии, – и за всех остальных «смершевцев», средний срок службы которых, по статистике, не превышал трех месяцев – до смерти или тяжкого ранения».
Неизвестные герои
Насчет морального облика Гозмана любому нормальному человеку все предельно ясно. Вопрос в другом: многим ли знакомы имена хотя бы Петра Жидкова, Алексея Калмыкова, Михаила Крыгина, Василия Чеботарева? Нет. Нормально ли это? И нет, и да. Нет – потому что страна должна знать своих героев. Да – потому что таковы «издержки профессии». Быть сотрудником «СМЕРШа», предшественника современной военной контрразведки России, означало быть бойцом «невидимого фронта». Сегодня каждый без труда вспомнит имена легендарных разведчиков, но, говоря о контрразведке, мало кто блеснет знаниями далее майора Пронина и фильма «В августе сорок четвертого». А ведь, по сути, это одна из сторон в странной шахматной партии, когда «игрок», предугадав очередной ход противника, его не ждет, но спешит не в свою очередь сделать упреждающий ход, причем не всегда видимый для противника.
Поэтому даже такие люди, как Геннадий Деркач, для которых служба в военной контрразведке в прошлом, столь немногословны в своих воспоминаниях. А ведь вспомнить-то можно было бы ой как много! Позади – двадцать шесть лет в рядах Вооруженных Сил, из них восемнадцать – в военной контрразведке. И лишь какие-то крупицы информации, да и то очень туманные, с оговорками, всплывают в разговоре.
Например, мы вот как-то привыкли к тому, что в Тамбове, как по Гоголю - от нас в любую сторону хоть три года скачи, ни до какой границы не доскачешь. Мол, какие тут у нас могут быть военные секреты? А как оказывается, секреты есть. Причем самые что ни на есть государственные. Но на то они и секреты, чтобы мы про них не знали.
Правда, кое-что вспомнить все-таки можно. Но это все из прошлого.
Воспоминания от первого лица
- Скажу сразу: каких-то историй с красивым концом, как в кино, просто нет, - признается Геннадий Деркач. – Зато по поводу противодействия контактам с иностранными спецслужбами прямо анекдоты можно рассказывать. В годы перестройки и чуть позже, после присоединения Советского Союза, а потом России к соглашениям по сокращению обычных вооружений в Европе, стороны обменивались контрольными делегациями для проверки на месте достоверности соблюдения этих соглашений. Я в то время, до 2000 года, служил в Закавказье. Так там на территорию Грузии приезжали иностранные инспекционные группы, которые конкретно просчитывали, например, количество танков, другой техники, которая грузилась на корабли, уходящие в Россию, контролировали ход боевой подготовки. Но ведь понятно, что раз профессиональные военные эксперты попадают на территорию другого государства, то есть непосредственный интерес узнать куда больше, чем прописано в рамках официальных соглашений.
Я сам процесс реализации этих договоров захватил практически с самого начала. Поэтому могу сказать, что первые делегации практически сплошняком состояли из кадровых сотрудников разведок натовских государств. Доходило до того, что в делегации из десяти человек были официальный переводчик и руководитель, который, как правило, один только и являлся чисто военным чином. А все остальные – те, кого мы называем установленными разведчиками. Кстати, и в Тамбовскую область такие делегации тоже приезжали, потому что некоторые объекты на территории региона подлежали проверке. И в отношении некоторых членов этих делегаций были весьма обоснованные подозрения в их принадлежности к специальным службам иностранных государств.
Да, у Федеральной службы безопасности есть мощные информационные возможности. Поэтому по собственному опыту могу сказать: когда ехала какая-то делегация, ее приезд предваряла информация по линии военной контрразведки о том, что такой-то из ее членов является кадровым сотрудником спецслужб, а такой-то подозревается в том, что является разведчиком, и поэтому им необходимо уделить особое внимание.
Могу сказать о том, что из тех, кто приезжал в нашу область, «засвеченных» не было. Но благодаря нашей работе мы получили данные о том, что нескольких членов делегаций можно подозревать в причастности к спецслужбам. В их поведении и действиях отметили свои особенности – или в том, что они проявляют интерес к определенным вещам, или используют особые навыки.
- То есть профессионального разведчика профессиональный контрразведчик определит?
- Не всегда. Ведь есть еще и навыки конспирации - чтобы разведчику свои особые умения не показать. А цель наблюдателя – их вскрыть, в том числе и навыки владения приемами конспирации. Причем есть еще и задача самому законспирировать свой интерес к тому, как человек шифруется. Чтобы работал дальше, не сильно конспирируясь. Так что тут получается игра на нескольких уровнях. Такие вот шпионские страсти…
Жизнь на колесах
В военной судьбе Геннадия Деркача – двадцать переездов. А как известно, один переезд равняется трем пожарам и одному наводнению. Так что даже с этой точки зрения военные контрразведчики – люди особенные. Как говорит нынешний начальник отдела ФСБ России по Тамбовскому гарнизону, в рамках органов военной контрразведки система ротации действует очень эффективно. Сам он в Тамбовской области служит с января прошлого года. До этого проходил службу на севере, в Мурманской области, на границе с Норвегией.
- У нас руководство старается кадры постоянно менять, - говорит начальник отдела. - И сотрудники у меня из различных регионов. Тамбовских в отделе фактически нет. И я считаю, что с точки зрения несения нашей службы такой подход абсолютно оправдан. Хотя с бытовой точки зрения бывает непросто – получается, что, пока мы служим, своего дома у нас нет.
Будни контрразведчика
Тамбовский гарнизон – это все воинские части в пределах нашей области, примерно десять тысяч военнослужащих. Не вдаваясь в подробности, начальник отдела говорит о том, чем приходится заниматься. На деле это практически все, что касается военных частей и внутренних взаимоотношений в них. На официальном языке это называется оперативным обеспечением частей и подразделений Министерства обороны, которые дислоцируются на территории Тамбовского гарнизона. За этой короткой фразой – целый комплекс мероприятий по выявлению, предупреждению и пресечению в воинских частях разведывательной деятельности иностранных спецслужб, борьба с терактами и диверсиями против Вооруженных Сил, предотвращение несанкционированных действий с оружием массового поражения, защита государственной тайны в воинских частях. И это далеко не полный перечень того, чем приходится заниматься военным контрразведчикам в нашей области.
- Все проблемы, которые свойственны сегодня нашему обществу в целом, есть и в Вооруженных Силах, - говорит начальник отдела. – В армии есть и наркоманы, и взяточники, и казнокрады. Нам со всем этим приходится бороться. Кроме того, в частях проходят службу военнослужащие различных национальностей из разных регионов России. Поэтому вопросы поддержания межнационального согласия для нас тоже очень актуальны. Причем хочу отметить, что столкновения на национальной почве, проявления межнациональной розни у нас жестко контролируются командованием частей, и подобных фактов в частях Тамбовского гарнизона не допускается.
Вместо заключения
Структура, о которой мы говорим, очень консервативна. И в этом тоже сказывается специфика контрразведывательной деятельности. В дни, когда военная контрразведка России отмечает свое 95-летие, к этой консервативности относишься с особым уважением. Ведь что бы мы ни говорили, трудно возразить что-то словам о том, что без разведки армия слепа, а без контрразведки беззащитна. В этом суть работы военного контрразведчика – обычного на вид человека, мимо которого можно пройти на улице, не обратив внимания.