- Сергей Александрович, какие они - первые ощущения человека, который оторвался от планеты?
- Несмотря на то, что к полету в космос я готовился долго и тщательно, когда ракета отошла от места старта, первые мгновения в невесомости - это, конечно, что-то непередаваемое. Такая эйфория охватывает! И при этом все равно волнуешься - как ты долетишь до станции, как будешь себя там чувствовать? А впереди тебя ждут два дня автономного орбитального полета в космическом корабле, где холодно, нет горячей воды, горячего питания. Плюс ко всему организм еще перестраивается, привыкает к новым условиям, в которых придется жить. И вот ты прилетаешь на станцию - там тепло и уютно. Ты прилетел домой. И потом, прожив в этом доме два-три месяца, когда приходится выходить в открытый космос, невольно испытываешь ощущение, что покидаешь что-то родное и близкое, отправляясь во враждебную, агрессивную среду.
- Готовят ли космонавтов здесь, на Земле, к тому, что им придется столкнуться в космосе с подобными тяжелыми ощущениями? И как удавалось справляться с ними на орбите?
- Мне кажется, весь комплекс подготовки, через который приходится проходить, нацелен на то, чтобы космонавт психологически был готов к самым неожиданным поворотам во время работы вне пределов родной планеты. В том числе и умел справляться со своими чувствами. Не то чтобы мы приходили к психологам, они садились и начинали нам что-то внушать или объяснять. Нет, в целом вся подготовка тебя подводит к тому, что если ты ее прошел и все еще хочешь полететь в космос, то тебе там будет достаточно комфортно. Хотя, конечно, на орбите разные моменты бывали. Например, мы всем экипажем собирались на ночной стороне. И как представишь, что во всей Вселенной никого больше нет….
- Это Вы о землянах или о «братьях по разуму»?
- И о них в том числе. Но это чисто психологическое. А в действительности: недавно была опубликована информация о том, что планет, подобных Земле, существует минимум пятьсот. Соответственно возможность того, что на них есть жизнь, очень велика. Но это же необязательно гуманоиды. У жизни может быть много других форм. Вот когда мы летали, то видели грибы, назовем их так, которые едят обшивку космического корабля. Причем они едят ее снаружи.
- Вот вам и поле для научных экспериментов…
- Конечно. Например, мы выставляем наружу образцы всевозможных материалов - металла, резины, пластика. Для того, чтобы знать, какие материалы использовать для построения спутников, космических кораблей, станций, материаловеды посылают в космос образцы различных материалов - от дерева до сложнейших композитных. И мы их у себя на станции держим в различных местах, в том числе они у нас есть за бортом. В результате видим, как эти "забортные" организмы медленно, но едят металл. Предположим, за три года они могут съесть один миллиметр обшивки. О чем нам, естественно, нужно докладывать на Землю.
Такая форма жизни тоже существует. А теперь представьте, что же может быть там, где присутствуют хотя бы какая-то атмосфера или вода?
- Случались ли с Вами лично какие-то внештатные ситуации во время полета?
- Конечно, каждый космонавт надеется на то, что уж у него-то все будет хорошо, уж его-то полет пройдет с минимальным количеством происшествий. Но от случайностей никто не застрахован, это жизнь. У нас первое происшествие приключилось прямо на старте. У меня лопнула "молния" скафандра во время проверки его герметичности. И вот мы сидим и думаем: сейчас высадят из корабля - а дальше что? Но нам повезло - время, которое необходимо для подтверждения того, что скафандр герметичен, было выдержано. Выходит на связь руководитель Роскосмоса: Сергей, что у вас там вообще произошло? Я объясняю: так и так, "молнию" застегнуть не могу, вырвало два "зуба". Он спрашивает: ты к старту готов? Я: конечно, да. В результате добро на старт нам дали. Но я до самой станции так и пролетел в скафандре, причем обмотанный веревкой.
Но это было только начало. Прилетаем на станцию. Вроде все нормально, но в туалете слышен какой-то странный звук. Нам командир экипажа, который мы сменяли, объясняет: этот звук на самом деле уже две недели присутствует, значит, скоро сломается. Но вы, мол, не переживайте, у нас блок в запасе есть. Как сломается, поставите новый, и все будет нормально. Как нам и обещали, вскоре блок вышел из строя. Мы ставим новый - не работает. Пробуем еще один - то же самое. Что-то перепутать нельзя, там всего, грубо говоря, два шланга и два разъема. А теперь подумайте о том, что такое неработающий туалет в космосе. Без воды человек неделю продержится, без еды - месяц, без туалета - …
В конце концов, нам на "шаттле" привезли новый блок. Мы этот "челнок" ждали так, как, наверное, никто его никогда не ждал. Ну представляете формулировку - "они вернулись, потому что у них сломался туалет"! Слава Богу, этого не случилось.
- Да, ситуация из разряда «и смех, и грех»…
- Зато третий случай был куда более серьезным. Причем со своей предысторией, связанной с возвращением экипажей на Землю. Дело в том, что космический корабль состоит из трех частей. В нем есть бытовой отсек, где можно отдохнуть во время полета, спускаемый аппарат, в котором космонавты находятся в момент возвращения, и приборо-агрегатный отсек, где стоят двигатели, есть запасы топлива и кислорода, установлены компьютеры. В момент входа в плотные слои атмосферы корабль делится на три части - каждый отсек сам по себе. И если все происходит в нормальном, рабочем режиме, то спускаемый аппарат, который, кстати, по виду похож на фару старого образца, спокойно опускается на Землю. А вот у экипажа, который возвращался с орбиты перед нами, такого разделения не произошло. Подобное в истории уже было, еще в семидесятые годы. Потом тридцать лет летали нормально. И вот на тебе - два внештатных спуска подряд. В результате их корабль не разворачивался к Земле теплоизоляционным слоем, а шел незащищенным люком вперед. Если бы они продолжали двигаться в такой позиции еще пять секунд, то у них загорелся бы люк. К счастью, в самый последний момент приборо-агрегатный отсек со всеми двигателями все-таки отлетел, и корабль развернулся. У них из спускаемого аппарата уже дым пошел…
А на нашем корабле были установлены пиропатроны из той же самой партии, что и у них. Причем инженеры давали гарантию, что при возвращении на Землю разделение произойдет в штатном режиме. И вот перед нами была поставлена задача - во время выхода в открытый космос мы должны были провести эксперимент: разобрать замок, в котором находился этот пиропатрон, вытащить его, вложить в специальный пенал и вернуть на Землю для исследований, чтобы инженеры его там посмотрели - сработал бы он или нет.
Все бы хорошо, но вы представляете - это спускаемый аппарат, который должен себя вернуть на Землю, который себя должен защитить от всего, а ты его начинаешь разбирать. Кроме того, подобного никто не делал - работы-то надо проводить в открытом космосе, а какие там для этого условия? Никаких. Это вам не станция, где для этого у нас есть специальные приспособления. Да еще доступ к этим пиропатронам затруднен по максимуму. И вот мы как нейрохирурги "оперировали" свой корабль: достали пиропатрон, вкрутили его в этот пенал. И учтите - сорок процентов твоей силы тратится только из-за того, что ты работаешь в специальных надутых перчатках.
- В связи с этой «операцией» возникает вопрос - существует ли среди космонавтов какая-то специализация по видам деятельности, или Вы можете в случае необходимости полностью заменить друг друга?
- Как таковой жесткой специализации у нас нет. То есть мы готовы по максимуму работать один за другого. Не зря же тренируемся по одинаковой программе. Единственный нюанс - например, такие специфические операции, как стыковка, наши партнеры-американцы не выполняют, а производят только российские члены экипажа.
- Насколько сильно, на Ваш взгляд, меняет человека то, что он - представитель такой «неземной» профессии, как космонавт? И какое место занимает в этом процессе военная форма, которую носит любой представитель этой профессии?
- Форма в любом случае человека формирует. Скорее, даже не форма, а система. Ты попадаешь в нее в семнадцать лет, поступив в военное училище, и она тебя начинает перевоспитывать. В результате же выпускают тех, кто прижился, то есть тех, кто эту систему принял. А тех, кто не принял, отчисляют. Причем по самым разным причинам. У нас, например, в училище на втором курсе в течение летной практики несколько человек отчислили. Они просто не смогли летать. И опять же по разным причинам.
А в целом во время практики система такая: дают тебе сорок полетов по кругу, через определенное количество кругов - контрольный полет. Садится с тобой командир полка или командир училища, и ты ему показываешь, что умеешь, после чего он дает тебе добро на самостоятельный вылет. Но если ты в сорок кругов не вписался, тебе дадут добавочные. Опять человек не тянет - еще добавки могут дать. А уже если все-таки не получается - держать в училище дальше такого курсанта смысла нет. Хотя можно и в армию, но только в другие войска.
- Вы - первый в мире космонавт во втором поколении. Значит ли это, что выбранная профессия - особенная, пойти в которую далеко не каждому под силу? Какими качествами, на Ваш взгляд, необходимо обладать в первую очередь, чтобы быть готовым ко встрече с космосом? Речь не о физической подготовке…
- Может быть, дело в том, что дети космонавтов, как говорится, видят вблизи все трудности и сложности, с которыми приходится их родителям сталкиваться. Меньше романтики, а больше даже не прагматики, а настроя на то, что это должна быть очень тяжелая и ответственная работа. Поэтому если в профессию приходят дети космонавтов, то это, прежде всего, должен быть очень осознанный выбор.
Кроме того, это еще и большая ответственность перед родителями. Моему отцу просто так что-то не "впаришь" - он в этой профессии все знает и понимает. Кстати, в течение моего полета в космос были случаи, когда я ему звонил "по работе". Не то чтобы консультировался - он уже двадцать лет как не готовился к полету. Просто есть вещи, которые никто тебе не объяснит, кроме космонавта, и он должен ими с тобой поделиться. А для того, чтобы этим поделиться, он должен очень хорошо тебя знать.
Кроме того, одно из самых тяжелых занятий на космической станции - это физкультура. Тяжелейшие мероприятия, очень неприятные, приходится каждый раз себя заставлять ими заниматься. Идешь на них, как на пытку. Все потом так болит, особенно с непривычки! И тут, конечно, очень нужна поддержка человека, который через все это уже прошел. Поэтому общение с ним в этом смысле помогало, как ни с кем другим. А со временем сам понимаешь - там, наверху, физкультура обязательно нужна. Когда втягиваешься, то тебе этого уже не хватает. У нас беговая дорожка на десять дней сломалась - знаете, как хотелось позаниматься!
И потом - приятно поделиться чем-то хорошим с человеком, который это оценит и поймет.
- Вопрос, может быть, немного провокационный. Насколько сегодня изменилось отношение космонавтов к Церкви, к вере в Бога вообще? И изменилось ли?
- Да, могу сказать точно - по сравнению с советскими временами изменилось. Хотя, как это кому-то ни покажется странным, определенная связь с Церковью была всегда. И в Лавру ездили. Просто это не выпячивалось, держалось в определенных рамках. Сами понимаете: мол, ну как же так - космонавт-коммунист поехал в Лавру!
А сегодня… Если честно, я бы не хотел, чтобы это превращалось в шоу. Как раньше мы ездили в ЦК КПСС, а теперь даем обещание, что каждый космонавт будет ходить в церковь. Это неправильно. Церкви это не надо, на самом деле. Церковь - это более интимное. Да, церковнослужитель носит крест снаружи. Ему это по форме одежды положено. А нормальный православный человек носит крест глубоко в себе.
Сейчас у нас в Звездном городке нет священника, поэтому служит приезжий. Мы с ним в хороших отношениях, он всех нас знает. Сам интересуется космосом, и иностранные космонавты, американцы в том числе, те, кто является христианами, его принимают.
- А вообще Звездный городок - закрытое поселение? Вот если подъедешь к воротам и скажешь, что здесь живет твой хороший знакомый, то что дальше будет?
- Тебе в ответ скажут - Ваш хороший знакомый должен заказать Вам пропуск. А иначе… Городок сам по себе небольшой. От одной проходной до противоположной - минут двадцать пять пешком.
- В таком легендарном месте должны быть созданы все необходимые условия не только для космонавтов, но и для всех жителей…
- Спортивная инфраструктура у нас прекрасная, у нас всегда была хорошая теннисная школа для детей. Работает как многофункциональный спортивный комплекс, построенный под Олимпиаду-80, так и чисто теннисный павильон. Это направление детского спорта у нас всегда было очень развито, так же, как и плавание. Правда, в настоящее время с этим стало поскромнее.
А в советское время, понятное дело, никто из Звездного уезжать не хотел. Соответствующее обеспечение было не только на жителей городка, но даже и на экскурсии, которые к нам приезжали. И приезжают постоянно до сих пор. С ними много всяких историй связано. Один легендарный обед космонавта чего стоит. Есть такой пункт в программе экскурсий, наряду с другими. Мы с ребятами, когда впервые увидели, просто в шоке были. А представляете, теперь какие у конкурсантов ощущения: мол, мало того, что космонавт приходит поесть на халяву, так еще и денег с этого имеет…
- По старому морскому поверью, женщина на корабле - к беде. Понятно, что в космосе это правило не действует. А в плане равноправия - женщина-космонавт такой же член экипажа, как и мужчина? Или все-таки какая-то скидка на слабый пол делается?
- Никаких скидок. В космосе все равны. Женщина, конечно, тоже человек. Но все равно это, прежде всего, космонавт.
- А как насчет того, чтобы постоять у космической плиты? Как вообще сегодня питаются на орбите? Легендарную еду из тюбиков еще не отменили?
- Отменили, и давно. Теперь еда в виде консервов или сублимированных продуктов в пакетах. Кстати, есть по часам совсем необязательно. Если среди дня проголодался, то вполне можешь перекусить. Без этого очень сложно. Если днем не перекусывать, к вечеру такое зверское чувство голода накапливается! В космосе все очень особенное, в том числе и голод…
- Сергей Александрович, и в завершение разговора: поздравления профессионального космонавта читателям нашей газеты в связи с замечательной датой - пятидесятилетием первого полета человека в космос.
- Друзья, от всей души поздравляю всех с сегодняшним праздником. 12 апреля 1961 года стало настоящим прорывом человека в новые, неизведанные доселе просторы. С тех пор многое сделано. И уверен, многое будет сделано в будущем. Не исключено, что и среди тех, кто прочтет это интервью, есть люди, которые посвятят свою жизнь покорению космических далей. Поэтому хочу пожелать всем космического здоровья и недюжинных успехов в личной жизни. Искренне Ваш, летчик-космонавт Российской Федерации Сергей Волков.
- Спасибо.