Никогда не думал, что моим родителям будет сто лет, а мы, их дети и внуки, будем встречать эту дату. Никогда не думал, что сами доживем уже до солидного возраста. И кажется до сих пор, что ты все делаешь не так, а родители умнее и мудрее. Они знают ответы. А вопросы им жизнь задавала каверзные, ехидные, и ответы трудно было найти. Прожил я при отце шестнадцать лет, сестра - еще меньше. Благодарю Бога и за этот малый срок при нем - человеке Золотого поколения победителей фашизма, прошедшего на земле через адские испытания.
ПЕРВЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Помню отца очень рано, лет с трех-четырех. Папа - большой и мудрый. Руки прочные и надежные, покрытые светлыми волосами. И смех отца помню - заливистый, до слез. Если случались нелепые события или выступал по радио Аркадий Райкин, его любимый артист. Папа отвечал на все вопросы - так мне запомнилось. Тогда меня не удивляло, а сейчас мне дивно, откуда были такие широкие осведомленность, глубина и широта познаний? Просто родители всегда читали, стопки книг дома постоянно менялись.
В пятидесятые годы власть решила поддержать полунищих учителей. Им нарезали за рекой на лугу участки – пусть выращивают себе огурцы-помидоры, картошку. Родители наши, как и другие учителя, каторжно разрабатывали луговину. Привели ее в пригодное для огородной деятельности состояние. Молодые были, веселые. После испытаний войны труд на себя казался радостью, хотя после учебного дня и приходилось вести еще один трудовой день. Но для своего пропитания чего не сделаешь! В магазинах овощи почти не продавались, на рынке – дорогие. Вот с апреля по конец сентября после работы педагоги городских школ и шли за реку обрабатывать свои участочки. Смотрели, как у кого что растет. Обсуждали свои учебные дела. Шутили: мол, теперь педсоветы можно проводить за рекой. Осенью убирали урожай, иногда ловили воришек, которым приглянулись учительские огурцы и помидоры. Теперь на месте этих огородов давно вырос лес…
НАЧАЛО СЕМЬИ
Наша мама Ираида Дмитриевна Рождественская во время Великой Отечественной войны служила начальником поста ВНОС войск ПВО. Однажды цыганка ей нагадала: ты его знаешь, и он тебя знает, но ни ты о нем не думаешь, ни он о тебе, а станете мужем и женой. Как в воду глядела. Дело в том, что Ира Рождественская и Женя Андреев учились в одном классе 48-й школы. Есть старый снимок, где они сидят среди своих одноклассников. Ира смотрит бесхитростно и доверчиво, а Женя - сосредоточенно, перед ним дорожный фанерный сундучок. Этот реквизит долго еще лежал в старом доме на террасе.
Прошли военные годы. Будущие наши родители встретились в школе №4, где Ираида Рождественская работала вожатой и учительницей начальных классов, а Евгений Андреев вел уроки физкультуры. Их романтические отношения завязались на глазах всего педагогического коллектива школы во главе с директором Н.И. Егоровой. Ныне о начале нашей семьи хранит память единственный живой педагог того коллектива – участница войны, учительсловесник Прасковья Константиновна Шебанова, прошлой осенью перешагнувшая свое столетие.
Родители отца рано ушли из жизни. Дед Петр Васильевич Андреев, участник Первой мировой войны, слесарь-универсал, рабочий Мичуринского паровозоремонтного завода, участник Парижской международной выставки (1937 год), узник ГУЛАГа (1937-1944 годы) был сброшен под идущий состав в июне 1945 года. Бабушка Ольга Николаевна Андреева, учительница, умерла в 1948 году. Поэтому о молодой семье заботилась теща отца Нина Никитична Рождественская - подкармливала пирогами и пышками, нередко брала меня на месяц, чтобы разгрузить дочь и зятя в период учебной сессии в педагогическом институте, когда они получали высшее образование.
Жили молодые Андреевы в двухэтажном доме на Федеративной, который в 1915 году дед отца Василий Степанович Андреев купил для двух своих сыновей Петра и Павла. Рядом стоял дом их старшего брата Александра, также купленный Василием Степановичем. Отец рассказывал, что он еще застал широкий двор, сараи, сарай-ледник, забиваемый льдом с реки для хранения провизии в жаркое летнее время.
Только ко времени создания нашей семьи в 1949 году наш дом уже был не вполне наш. Бабушка Оля во время войны часть дома отдала городу, часть продала. Новые жильцы вели себя, словно хозяева. И отцу с его терпеливым и миролюбивым характером было неуютно. С этим домом связаны и наши с сестрой детские годы.
Любил отец отмечать и Пасху, и Рождество. Знал, что теща Нина Никитична всегда побалует куличом и пасхой, всегда у себя испечет и принесет дочери, зятю и внукам вкусные пироги и розанки. И мама наша научилась печь такие же. На праздник всегда в доме пахло своими пирогами.
Счастьем было, когда редко, но приезжали двоюродные братья, участники войны. Николай Николаевич Брыков - из Днепропетровска. Из Волгограда один раз при мне приезжал, видимо, проездом к родителям в Тамбов кудрявый, с обаятельной улыбкой Олег Васильевич Богоявленский, кандидат медицинских наук, доцент медицинского института. Отец сильно горевал, когда Олег скоропостижно умер в 1968 году.
Счастье – наши комнаты в доме деда, уют, скромность, почти бедность. Но - розовый абажур над большим дубовым столом, доставшимся нашему деду от прадеда Василия Степановича Андреева, тепло от протопленной печки. Большим счастьем было получить кооперативную квартиру. Благополучно перевезли туда и дубовый на восьми ногах стол, доставшийся от прадеда и деда. Жаль, пожить отцу пришлось в новой квартире недолго. В январе 1969 года его не стало.
ОТЦОВСКИЕ УРОКИ
Кидал меня маленького, лет четырех-пяти, в реку с невысокого обрыва. Учил плавать и не бояться. А я орал. Боялся, что утону. Но плавать все-таки научился. И потом я уже учил своих детей любить воду, учил переплывать свою реку в узком месте. А внука пытался учить, но при мне он так и не осмелел и научился уже позже с матерью на море.
Приучал меня отец к парной в городской бане за городским садом на склоне холма (баня бывш. А.А. Шухмина). А я тогда боялся пара. Но отцовские уроки запомнились. Потом мой друг доктор Коля Белик был активным пропагандистом парилки, и я уже много лет являюсь любителем парной и обливаний холодной водой. Спустя годы мне было уже легче приучить к пару своих и сына, и внука. Жизнь заставила и в холодной воде видеть серьезное противодействие хворям.
Летом, чтобы я не бездельничал, отец поручал всякую мелкую работу, например, гнутые гвозди распрямлять. А я думал: зачем это? Ведь новые можно купить. Так отец вырабатывал у меня терпение и тщательность. Шутил: «Учись, пока я жив».
ОТЕЦ ЛЮБИЛ ИСКУССТВО
Помню в моем детстве ранние выходы отца с семьей в краеведческий музей (дом купца Сазыкина на Вознесенской), на выставки художников. Папа здоровался с художником А.В. Платицыным (их детство проходило по соседству), показывал мне издалека художников С.Г. Архипова, С.С. Варсонофьева, А.А. Кирпичева, Н.И. Стомарева. Внимательно обходили залы музея, папа комментировал выставленные пейзажи и натюрморты. Он и сам старался рисовать акварелью, делал графические работы. Его автопортрет и копия картины И.И. Левитана «У омута» хранятся у нас в семье. Во время работы в летнем пионерском лагере папа вел для детей изокружок. Известный в России мэтр художник-педагог Аркадий Васильевич Платицын в беседах со мной в 1980–2000-е годы часто вспоминал моего отца, его непростую судьбу, называл его Женей.
Вместе с мамой папа водил нас с сестрой в Дом учителя на концерты учительской самодеятельности, там пела арии и романсы своим меццо-сопрано сестра писателя Г.Н. Троепольского Валентина Николаевна Малахова. Там ставились спектакли по Чехову. Особые воспоминания - о посещениях спектаклей Мичуринского театра. Всегда это было торжество - выход в театр. «Аленький цветочек», по роману Ж. Верна «Таинственный остров», «Поднятая целина», «Порт-Артур»… Ходили с папой и мамой на гастрольные спектакли Горьковского театра оперы и балета. Трудно было представить, что через годы мы с сестрой станем театралами, сестра будет знакома с мэтром советского и грузинского театра, Народным артистом СССР М.И. Туманишвили, будет писать о нем, будет работать с его архивом. А я познакомлюсь с Народным артистом СССР В.М. Зельдиным, напишу о нем книгу, придумаю памятник ему и музей его памяти в Мичуринске. Истоки всего этого – в нашей семье, в любви папы и мамы к искусству.
ВОЕННАЯ СУДЬБА
Мичуринское военно-инженерное училище было создано в июне 1941 года с началом Великой Отечественной войны, и мой отец, призванный в Красную армию, получал в нем военную специальность сапера. Фронт приближался, поэтому училище было отправлено в глубокий тыл, в Бийск, но уже в мае первых выпускников отправили на фронт.
Лето 1942 года памятно тяжелыми событиями. Враг шел на юг, к Волге и Кавказу. Войска Брян ского фронта были растянуты, не смогли сдержать наступление фашистов. Теперь можно прочитать, что были наспех скомплектованные части, не было слаженности в боевых действиях, были ошибки и просчеты командования. Нашим войскам противостояли отборные немецкие соединения под командованием генералов Вейхса и Паулюса. Все это приводило к гибели солдат и офицеров, к большому количеству пленных. Среди них в августе 1942 года оказался и мой отец. Об этих ужасах он никогда нам не рассказывал. А я, когда прочитал о страшном пути пленных на Запад, неделю спать не мог.
Плен пришлось изживать далеко от Родины, в Австрии, в Чехословакии. И тем не менее советские солдаты пытались вырваться из пасти зверя. Отец со своими товарищами совершил несколько побегов, но снова ловили, снова били, более тяжелыми становились условия. А в голове у каждого пленного сидел заученный накрепко приказ Сталина от июля 1941 года о том, что пленные – предатели, их надо убивать. После освобождения в мае 1945 года отец фильтрацию прошел чисто. А вот брат Александра Твардовского Иван Трифонович, с кем я имел счастье быть знаком, после бегства из финского плена угодил в сталинский концлагерь.
Недоброжелатели подкалывали: «Мы воевали, а ты у немцев отдыхал». Отца такие ухмылки и словечки просто убивали. Выдержавший невыносимые мучения в плену, показавший себя борцом (пять побегов!), не всегда мог дать отпор.
В 1961 году на экраны страны вышел фильм Григория Чухрая «Чистое небо», в котором летчик Алексей Астахов в исполнении актера Евгения Урбанского после освобождения из плена сумел доказать свою невиновность и даже получил звание Героя Советского Союза. Мама спустя годы рассказала, что отец смотрел этот фильм несколько раз. Папа был рад, что сразу после войны был награжден медалью «За победу над Германией», а в 1965 году - медалью «ХХ лет Победы над фашизмом».
ШКОЛЫ И УЧЕНИКИ
Папа работал в разных городских школах - в четвертой, первой вечерней, потом в первой дневной, затем в девятой, в одиннадцатой. Последние годы трудился в пятой и заочной школах. Ходил по заводам и фабрикам, убеждал своих взрослых учеников посещать занятия, чтобы получить среднее образование. С годами мне стало ясно, почему в его жизни было много школ. Бывшим военнопленным создавали режим дискомфорта, чтобы не забывались.
В каждой школе отец устраивал географические площадки. При их устройстве ему помогали ученики. Окапывали площадку, устанавливали солнечные часы. Все делали по предлагаемым методикам, но с поправкой на возможности школы. Сейчас, кажется, эти площадки ушли в прошлое, а в пятидесятые-шестидесятые годы отец их устраивал с возможной тщательностью. Любил водить детей на экскурсии в Панский лес – наблюдать за природой. Помню один или два туристических похода, в которые он ходил со своими учениками по недальним окрестностям города, но с палатками, костром, приготовлением на костре каши.
География никогда не была в школе престижным предметом. Но папу ученики помнили и спустя годы. Рассказывал мне о нем поэт-бард Эдуард Мазнев. Добром вспоминали моего отца Народный художник России Виталий Попов, его одноклассник художник Вячеслав Шальнев, журналист Вл. Кужелев. Виталий Попов сказал: «Какой интеллигентный человек был Евгений Петрович, но школьники это не ценили». Виталию Попову, наверное, уроки папы пригодились. Он не только признанный в России и в мире художник, но и путешественник, объехал немало стран и умеет о них увлекательно рассказывать.
ПОСЛЕ СМЕРТИ
Прошло много лет после смерти папы. Выросли мы с сестрой, стали каждый специалистами в своем деле. Более сорока лет я проработал в Мичуринском пединституте на кафедре литературы, подготовил много учителей-словесников. Среди них - и заслуженные учителя России, и писатели, и поэты, и научные работники. Получили хорошие оценки мои книги, газетные и журнальные статьи, стихи. Кажется, папа был бы доволен, что я не стал «шкрабом», как он боялся при выборе мной профессии. В его глазах «шкраб» – урокодатель, похожий на персонажа из чеховского рассказа «Человек в футляре».
Сестра Нина преподавала в Тверском училище работников культуры, уже более тридцати пяти лет служит в Мичуринском драматическом театре, являясь заведующей литературной частью. Творческий подъем театра в 1990-2000-е годы – и ее заслуга. Мои дети Анатолий и Валя никогда не видели деда, но разговоры о нем всегда шли на семейных встречах, когда была жива мама, их бабушка, да и после ее смерти. Помнит о нем и мой внук Эльмир, москвич. Он интересуется театром, видел на сцене великого Зельдина в спектакле «Человек из Ламанчи».
Только сейчас до меня доходит исторический смысл жизни отца, запечатлевшей слом традиционной России через революционные потрясения и все войны двадцатого века. Судьбы многих членов семьи прошли по жестоким дорогам века, на которых их ждали не только семейное счастье, но и горе, ГУЛАГ, фашистские концлагеря, испытания военных и послевоенных лет. И в испытаниях отец не предавал свою Родину и своих близких, всегда оставался человеком.
Автор: Владимир АНДРЕЕВ, член Союза литераторов РФ, лауреат областной премии имени Е.А. Боратынского