Безвозмездно – то есть даром
– Здравствуйте. Проходите.
Мужчина в простой клетчатой рубашке поднимается из-за стола. Рукава закатаны. Русые волосы забраны. Аккуратная бородка.
– Мужчина и благотворительный пункт по сбору вещей для малоимущих? Мягко говоря, необычно.
– Вы неправы, – деликатно поправляет меня собеседник. – Во-первых, «Добрая точка» – это только один из наших проектов. Да, он сегодня главный. Но не надо путать его с организацией «Открытый мир». И вообще: мужчины часто занимаются административной работой в общественных организациях. Возьмите, например, «Доноры Тамбовщины».
Региональная общественная организация с длинным и замысловатым названием «Центр поддержки гражданских и общественных инициатив «Открытый мир», которой руководит Владимир, работает в Тамбове с 2011 года. Здесь всем неравнодушным, инициативным и творческим помогают воплотить свои социальные проекты.
– К нам нельзя просто прийти и сказать: «Ребята, у меня классная идея. Вот ее суть, пользуйтесь. Я поделился. Я пошел». У нас это не работает, – улыбается Владимир.
– То есть инициатива наказуема? Кто предложил – тот и воплощает?
– Именно так. Наша главная задача – помочь неравнодушным людям реализовать замысел с привлечением всех средств. За исключением, конечно, финансовых, –Владимир снова улыбается.
Неравнодушие – вообще лейтмотив «Открытого мира». На принципах добровольчества и безвозмездности строится вся работа. Штатных сотрудников практически нет. Удалось ввести только четверть ставки от «минималки».
– Я как председатель получал сначала две с половиной тысячи, – объясняет Владимир. – Потом – десять тысяч. С января этого года – снова получаю две с половиной тысячи за четверть ставки. В прошлом году нас поддержал председатель Государственной Думы Вячеслав Володин. Благодаря этим деньгам мы смогли отремонтировать помещение: провели водопровод и канализацию, закупили немного оборудования. Раньше здесь было печное отопление, теперь – водное.
Первый адрес
Периодически помочь разобрать вещи приходят студенты-волонтеры. Но «Открытый мир» изначально опирался на тех, кто из студенческого возраста вышел. Больше восьмидесяти процентов друзей организации – семьи с детьми. Минимум половина из них – многодетные.
– С самого начала работы проекта «Добрая точка» был посыл на то, что обращающиеся за помощью должны сами помогать другим, – говорит председатель «Открытого мира».– Практика обмена вещами достаточно давняя. Я с ней познакомился в 2011 году. Мы сами участвовали в этом, привлекали своих знакомых. Люди собирали у себя дома вещи, которые неравнодушные решали отдать нуждающимся. К ним приходили те, кому жизненная ситуация не позволяет приобрести необходимую одежду и обувь. Минус этой практики в том, что дом превращается в склад. Поэтому у Алены Цымбал родилась идея «Доброй точки» – места, куда одни могли бы приносить вещи, другие – выбирать и забирать. Это позволило «разгрузить» тех, кто готов помогать.
Упиралось все в отсутствие помещения. Март 2012 года. Активисты стали искать варианты, мониторить региональные законы. На портале администрации области в разделе правовой информации они увидели постановление о поддержке некоммерческих организаций и достаточно большой список свободных помещений: порядка тридцати. В апреле уже подали заявку. Выбрали помещение на Моршанском шоссе, где Дом печати. Оно принадлежит администрации области. В то время там весь этаж пустовал. Некоммерческие организации года полтора почему-то не спешили воспользоваться помещениями.
– Едва ли никто не мог найти информацию – она была в общем доступе. На своем опыте могу сказать, что процесс получения помещения был предельно простым, – вспоминает Владимир.
Синева, 4-а
«Добрая точка» на Моршанском шоссе пользовалась большой популярностью.
– Сами понимаете, какой у нас по большей части контингент, – к разговору присоединяется управляющий «Открытого мира» Надежда. – Дежурные вахтеры, конечно, были недовольны. Тем более нам часто приходилось оставаться допоздна, чтобы разобрать вещи.
Вскоре практически весь этаж, две комнаты на котором занимала «Добрая точка», передали жилищной организации. «Открытый мир» едва не оказался под открытым небом. Активисты стали искать другие варианты.
– На городском уровне в Тамбове тоже есть программы поддержки некоммерческих организаций, – говорит Владимир. – Мы не первые, кто этим воспользовался. Это здание принадлежит городу. Здесь раньше была библиотека, которую я знал с детства. Несколько лет назад я обратил внимание, что здание давно пустует.
На тот момент, когда «Открытый мир» обратился в администрацию, здание пустовало уже четыре года и продолжало медленно, но верно разрушаться. Его передали общественникам достаточно быстро.
– Теперь каждый год мы отчитываемся перед администрацией о результатах своей работы, а городская власть на год продлевает наше право пользоваться зданием. Нужны не просто цифры. Нужно подтверждение.
– Да, чиновники это умеют, – сочувственно говорю я. Но Владимир критику извечного бюрократизма не поддерживает.
– Нет, мы благодарны нашим чиновникам за это. Они подготовили нас к более высокому уровню требований, которые предъявляются, например, при соискании Президентских грантов для некоммерческих организаций. Мы участвуем в конкурсе именно с проектом «Добрая точка».
Без записи
«Добрая точка» не просто собирает вещи. Есть база данных, куда все они вносятся: сезонность, пол, размер. Все вещи передаются по акту дарения. Изначально в «Доброй точке» такой практики не было.
– Почему на это пошли? Дело в том, что мы участвуем в программе субсидирования некоммерческих организаций. А там нужно документальное подтверждение, а не только рассказ о том, какое это важное и нужное дело, – объясняет Владимир.
Надежда предложила ввести определенные требования для тех вещей, которые приносят к ним. Они должны быть в таком состоянии, чтобы их можно было надеть ребенка и отвести в сад. Вещи для повседневного использования, чаще всего детские, передаются без акта.
Кстати, о цифрах. В прошлом году помощь через «Добрую точку» получили почти полторы тысячи человек. Причем подавляющее большинство – две трети – дети. Благополучателям, так в «Доброй точке» называют тех, кто приходит за помощью, передано почти двадцать семь тысяч вещей. Наиболее востребованы детские колготки, футболки, штаны и шапки, женские юбки, кофты и платья. Постельное белье и, например, кастрюли люди тоже берут с удовольствием. Но их в отличие от одежды приносят редко.
– Благополучатели – это люди из откровенно неблагополучных семей?
– Мы стараемся, чтобы к нам приходили те, кто в так называемом «пограничном состоянии». По нашим представлениям, та помощь, которую они получают, должна помочь сэкономить и хоть немного улучшить финансовое положение семьи, – говорит Владимир.
– Если у семьи стоит выбор, купить ребенку зимнюю куртку и ботинки или месяц хорошо его кормить, мы за то, чтобы эту куртку они взяли у нас. А «освободившиеся» деньги потратили на молоко и фрукты, – объясняет Надежда.
– А нет ли опасности, что куртку они возьмут у вас, а сэкономленные деньги просто пропьют?
Владимир честно отвечает:
– Есть. Но смотрите сами: те, кому пропить деньги, они их и так пропьют. И ребенок раздетым останется. А так хоть ребенок с теплыми вещами будет. Поэтому наша целевая группа в первую очередь – многодетные семьи. Те, у кого с достатком все хорошо, к нам в принципе не приходят. Если в семье больше трех детей, то, как правило, работает только папа. Мама чаще всего ухаживает за детьми и ведет домашнее хозяйство.
Прожиточный минимум в нашем регионе – немногим более восьми тысяч рублей. Нехитрая математика: чтобы семья не была в категории малообеспеченных, отец троих детей должен зарабатывать больше сорока тысяч. Это не очень реально в нашей области. Такой доход дает, как правило, либо работа в других регионах, в том числе и значительно удаленных, либо предпринимательская деятельность. Как вариант – подсобное хозяйство.
– Психологически тем, кто не относится к особо нуждающимся, но попал в трудную жизненную ситуацию, сложно обратиться к нам за помощью. «Добрая точка» призвана снять этот барьер. Но мы пока не знаем, как со стопроцентным успехом это сделать, – разводит руками Владимир. – Пока нам удалось отсеять так называемых недобросовестных благополучателей. Это те, кто приходил первое время к нам, набирал много хороших вещей, а потом их продавал.
– Продавал?
– Да, и такое было.
В Европе обмен вещами – это практика многих десятилетий. Если, например, кто-то решил купить новую мебель, то старую он просто предложит соседям или кому-то из знакомых. Надежда говорит, что нам нужно теперь пройти этот путь не за семьдесят, скажем, лет, а за пять-семь.
– Возможно ли это? Я думаю, что да. Нужно правильно выстроить механизм, – говорит Владимир. – Надо работать с краевыми условиями. Первое: когда приходят те самые люди, чтобы взять вещь даром и потом продать. Нужно с этим бороться. Но очень осторожно и тактично, чтобы не отпугнуть тех, кому помощь действительно необходима. Для этого нужно знать, того, кто вещь берет. А отсюда вытекают уже юридические тонкости: обработка персональных данных, заключение договоров.
Есть в социальных сетях много групп, где вещи тоже отдают даром. Но у них один очень серьезный недостаток – недоверие, возникающее из-за тех недобросовестных людей, о которых мы уже говорили. Есть и плюс. Аудитория таких групп видит реальных людей и понимает, что просить помощи и брать вещи не зазорно. Не стыдно быть бедным, стыдно быть дешевым, как говорил Василий Шукшин.
– Социальные сети однозначно должны быть встроены в эту систему. Но как элемент, – убежден Владимир.
Благодарность
– Больше года мы взаимодействуем с центрами социальных услуг городов и районов области. На основании обращений и просьб людей специалисты формируют заявки, где указывают, кому и какая одежда и предметы быта требуются. Механизм этот будет отлаживаться, потому что с нашей стороны сейчас заявки удовлетворяются очень долго и малоэффективно. Ни фамилий, ни имен. Только пол, возраст, рост, обхват груди, талии и бедер. Сначала вообще только пол и размер одежды спрашивали. Но, как вы понимаете, семилетний ребенок может быть ростом метр тридцать, а может – метр десять, – объясняет Надежда.
– А как вы в район эти вещи передаете?
– Раньше у нас был спонсор, который помогал нам оплачивать аренду ГАЗели. Нам удавалось привозить вещи для тридцати-сорока семей за один раз. Теперь соццентры, которые в среднем раз в неделю приезжают в областной центр, забирают пакеты с вещами по трем-пяти заявкам сами.
– Мне кажется, найти спонсора непросто. Ведь от вас, кроме морального удовлетворения от помощи нуждающимся, пользы никакой.
– Есть интересный психологический момент, – говорит Надежда. – Спонсоры хотят услышать обычное спасибо. Но многие, которые обращаются за вещами, не хотят это афишировать. Никто в соцсетях не напишет: «Ура «Доброй точке» и Иван Иванычу! Они привезли нам куртку и колготки в Гавриловку!». Те, кто действительно благодарен, об этом не напишут. А вот недовольные качеством или количеством вещей очень громко об этом заявляют.
Прийти, чтобы остаться
Надежда пришла в «Добрую точку», как она сама признается, очень банально. На тот момент у нее было двое детей. Они вырастали, одежда оставалась. А родственников, которым можно ее отдать, не было. Где-то в Интернете случайно увидела, что можно принести ненужные вещи. А тут как раз в 2014 году, когда была первая волна беженцев из Украины, остро требовались теплые вещи, продукты.
– У меня родители жили в деревне. И я пришла в «Добрую точку» во второй раз, привезла картошки, растительного масла. Да так и осталась.
Продуктами «Добрая точка» не помогает: нет соответствующих условий для хранения и транспортировки. Но любому желающему поделиться излишками со своего огорода всегда подскажут нуждающуюся семью, чтобы привезти тот же мешок картошки адресно. Сейчас среди добровольцев «Доброй точки» есть те, кто был в первой волне украинских беженцев:
– Лена талантливо рисует. Она нам расписала уголок, где планируется сделать клуб для детского досуга в рамках еще одного проекта «Открытого мира». Правда, сейчас это помещение тоже «оккупировала» «Добрая точка». Но мы надеемся, что после ремонта удастся водворить ее в те комнаты, которые для нее предназначены.
Надежда проводит меня по помещениям «Открытого мира». Офисом, конечно, не назовешь: ветхое крыльцо, старые деревянные окна, крашенные масляной краской двери. И везде – мешки с вещами: «Груднички», «Грудн. лето», «Без записи», «Верхняя». В соседней комнате – одежда на вешалках, на полках – обувь расставлена по сезону и промаркирована по размеру. В углу – детские ванночки и коляски, мягкие игрушки. Все чистое и аккуратное.
– Главная просьба – приносить те вещи, которые вы сами бы еще надели, – говорит Надежда.
Юлия БАРДАКОВА
Фото автора