Алексей (имя изменено по просьбе героя – Прим. ТК) не употребляет наркотики больше двадцати лет. А до этого больше десяти лет прошли «под кайфом». Сегодня Алексей открыто говорит о зависимости, от которой ему удалось избавиться. Мужчина попросил изменить имя не потому, что стыдится прошлого. Он бережет своих близких от осуждения, на которое так щедры окружающие. А ведь осуждение тоже большой грех. Не судите, да не судимы будете.
От лукавого
– Я в институте учился и был уже «на системе» (на сленге наркоманов - постоянное употребление наркотиков – Прим. ТК). Пред школьным экзаменом укололся – и пошел сдавать. А ведь я из благополучной семьи, хорошо учился, – Алексей не скрывает лица, но просит не фотографировать его и не называть настоящего имени. – Институт. Свобода. Родители далеко. На первом курсе я еще не пропускал занятия, сдавал сессии. А со второго – понеслось. Перевелся на заочное, взял академ, а потом совсем бросил.
Родственники жены не знают, что он из «бывших». Поэтому географических и других точностей, по которым его можно идентифицировать, мы целенаправленно не будем называть. Но это реальная история бывшего наркомана, который сегодня помогает другим избавиться от зависимости.
О том, что Алексей употребляет наркотики, его родители узнали через три года:
– Они шприц нашли, на руках – следы от уколов. И то пытался отмазываться. Мол, и шприц не мой, и следы на руке – комарик укусил. Какие-то сверхъестественные способности открываются: ты так убедительно врешь, что сам веришь. Буквально состояние одержимости. Выходишь из дома, тебе нужны деньги на наркотики или просто наркотики - и находишь. Врешь, изворачиваешься, обманываешь, в том числе таких же наркоманов: берешь деньги, чтобы купить дозу на всех, и исчезаешь. Невероятно, но я умудрялся продавать старое постельное белье людям, которым оно вообще не нужно. Но тебе в поисках дозы нечистый дает такую силу убеждения!
Когда пять лет назад Алексей купил в селе недалеко от Тамбова дом, начались бытовые проблемы: денег не хватает, ремонт надо делать, дети маленькие, жена чем-то недовольна. И стала посещать мысль: как хорошо было «колоться». Из всех проблем только одна – где взять дозу. Что о тебе думают, кому ты должен – наплевать:
– Я не помню, чтобы у меня во время жизни «на притоне» было хоть раз плохое настроение. Денег нет – настреляли, украли. Купили пачку чая, чифирнули (чифир – напиток, получаемый вывариванием высококонцентрированной заварки чая, обладает психостимулирующим действием – Прим. ТК). Потом спирта взяли двести граммов, развели, выпили. К обеду уже укололись.
Существует стереотип, что чифир – непременный атрибут наркоманов. Алексей говорит, что это была скорее «культурная традиция», своеобразный зэковский ритуал. Он рос там, где исторически было много «зон», детсадовцы играли в «тюремщиков», а школьники мечтали скорее получить аттестат, сесть в тюрьму, выйти с «перстаками» и стать «положенцем» (положенец – на воровском жаргоне в криминальной иерархии человек, назначаемый «вором в законе» и имеющий право принимать решения в его отсутствие и от его имени – Прим ТК).
– С двенадцати лет я практически ушел на улицу. Родители были заняты тем, чтобы заработать денег и прокормить нас с сестрой. Мы даже все за одним столом не собирались. Я, отличник в школе, попал в такую компанию, где уже бухали и курили анашу. И пошло-поехало. Стали бриться налысо. Я даже на экзамены бритый приходил. Потому что не побреешься – тебя изобьют: не «по понятиям» поступаешь. Мы в этом росли.
Алексей говорит, что подавляющего большинства из той компании уже нет в живых: кто-то погиб от наркотиков, кого-то убили, кто-то умер в тюрьме. А кто-то вырвался в «блатной» мир:
– Когда несколько лет назад я приезжал в родной город, мы встречались с одним. У него большой дом, мерседес, деньги, уважаемый в криминальном мире человек. А он мне завидует, понимает, что у него смысла жизни нет. Я счастливый, свободный, у меня Бог, семья, друзья, служение. У него – «перстаки» (татуировки у бывших заключенных в виде перстня – Прим. ТК).
Избавление
– Не знаю, как мои родители это все пережили. У меня есть фотография с последнего Нового года, когда я праздновал в семье. У родителей такие лица! Под глазами синяки. Я кололся, а они выглядели хуже меня. Не знаю, выдержал ли бы я на их месте. Это же постоянные передряги. Знакомые в гости к ним приходили, а я их обворовывал. Брал буквально все. Не аккуратно, чтобы не заметили, а складывал в пакет и уходил. Но отца я даже тогда в какой-то степени боялся. Не знаю, как он меня вообще не убил. Поэтому я воровал из дома и убегал, – вспоминает Алексей. – Сейчас мной движет Вера, а тогда – наглость. Я физической силой никогда не отличался. Иду. Стоят ребята. Я: «Пацаны, давайте денег! Да вы знаете, кто я?». А кто я? Никто. Но пытался объяснить им, какой я крутой. И прокатывало. А ведь они могли спокойно меня избить и у самого деньги забрать.
Младшая сестренка, на десять лет моложе, тогда еще до конца не понимала, что с братом:
– Все ценное в доме родители надежно прятали. Поэтому я вытаскивал из холодильника окорочка, забирал соленья-варенья, чтобы хоть раз уколоться. Помню, она в свои десять лет хваталась за эти продукты и кричала: «Это не твое! Это папино и мамино!». Она цеплялась за этот пакет с сахаром и плакала. Я ее отталкивал, забирал и уходил. Слава Богу, что я даже в таком состоянии ее ни разу не ударил!
Алексей говорит, что сейчас родители его простили. Еще на реабилитации он писал маме такие покаянные письма, что она в авторство сына даже не верила поначалу. В его избавление от зависимости родители тоже долго не верили. Надо отдать должное, не зря – после первой реабилитации Алексей возвратился к наркотикам:
– Сейчас не пью и не курю. Совсем. Потому что знаю - лучше этого не делать. Я помню, как бросал колоться. Вроде завязал с этим. Но потом закурил. Потом стал пить вино. Оправдывал - не водка же. А потом и водка пришла, и героин за ней. В бригаде, где я работал после ребцентра, у нас были взрослые мужики. Мы вместе с ними кололись. А ведь у них семьи были, дети рождались. Конечно, вред организму был нанесен колоссальный. Но современные наркотики еще страшнее. Через полгода «химии» человек просто превращается в непонятное существо, – говорит Алексей.
Он рассказывает, что в реабилитационном центре монастырского типа он встретился с Богом и по-настоящему уверовал. Вера привела его к освобождению от зависимости, и сейчас он сам помогает алкоголикам и наркоманам. Вдвоем с таким же «бывшим» десять лет назад подобрали двух грязных, немощных бомжей. Отмыли, накормили и заперли в доме. Сами расклеили объявления с предложениями услуг грузчиков: нужны были деньги «на прокорм» этих двоих. Когда подопечные пришли в себя, стали тоже понемногу работать. Но приходили новые страждущие. Помогали и им. Так родился реабилитационный центр. Несмотря на его религиозную направленность, помогают всем. Алексей говорит, что ни мусульманину, ни индуисту, ни убежденному атеисту они в помощи никогда не откажут.
– Ребцентр, где был я, находится за городом. В двенадцати километрах от «цивилизации». Захочешь закурить или выпить - взять негде. Плюс была зима. К тому же я видел: двадцать человек, которые рядом, не умирают от того, что нет сигарет. А я что, слабак, что ли? Это останавливало. Ты попадаешь в окружение тех, кто годами пил, курил, кололся, а теперь живет без этого, и понимаешь, что жить по-другому – реально! Поэтому от наших подопечных мы не скрываем, что сами употребляли наркотики, – говорит Алексей. – Иногда из-за работы в ребцентре у меня возникают конфликты в семье. Жена порой прямо говорит: «Брось это все!». Ведь я провожу с нашими ребятами много времени. Говорю ей: «Я употреблял наркотики, трижды пытался свести счеты с жизнью, были передозировки. Но пойми: Господь меня спас. И я должен помочь спастись другим». Я понимаю, что людям нужно не только помогать избавиться от зависимости, но и дружить с ними, проводить с ними время. Не будет этих совместных поездок на речку, в баню, пикников, катания на лыжах – это место займут алкоголь и наркотики. Я живу этим, мне интересен успех этих людей. Они падают, опять начинают пить и колоться, а я верю, что они снова поднимутся. Конечно, встают единицы, но это того стоит. Если ты начинаешь жить просто для себя, это опасно. Вроде все хорошо: дом, машина, деньги. Потом - компании, рестораны, выпивка. С этого все и начинается. Пить и колоться часто начинают не от плохой жизни, а от хорошей. Ко мне до сих пор приходит искушение. Держит не только сила воли, но и служение таким людям, каким я сам был в прошлом. А еще я не хочу поставить крест на своей семье.
Безусловное зло
Большинство в ребцентре – алкоголики. Алексей говорит, что с ними сложнее, чем с наркоманами. Наверное, потому, что к спиртному в нашем обществе отношение толерантное. Если наркотики – безусловное зло, то алкогольные напитки массово никто не осуждает и не запрещает.
- Алкоголь можно купить свободно, а наркотики в магазинах не продаются, – хмыкает Алексей. – Люди оправдывают себя: я же не пьяница, я по праздникам выпиваю. А сколько можно выпить, чтобы не считаться пьяницей? Сколько дней? Сколько литров? Сколько по крепости? С наркоманом проще. Если ты колешься – ты наркоман. Все. Но ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые Царства Божия не наследуют. Я не осуждаю тех, кто употребляет алкоголь. Осуждать никого нельзя. Я не одобряю. Понимаю, что в большинстве случаев эти люди виноваты сами в том, как они живут. Им поэтому и помогать мало кто хочет. А я помогаю и буду это делать. Ведь мне же помогли, в меня поверили. Сейчас кто-то трубку не берет, Интернет не грузится, денег не хватает – и ты уже психуешь, считаешь это проблемой. А вспомнишь, что было, и понимаешь: вот была проблема. Даже не проблема – беда. Людям свойственно думать и говорить о себе лучше, чем они есть. Мы в самые дальние уголки памяти загоняем моменты, за которые нам стыдно, ищем себе оправдания. Но я, когда поборол зависимость, сразу стал об этом рассказывать. За то, как я жил в этом, – стыдно. Но я никогда не считал, что мне должно быть стыдно об этом рассказывать. Я не хочу поднять свою самооценку: какой я, мол, молодец, что избавился от наркотической зависимости. Цель – чтобы подростки знали: не стоит начинать. Чтобы у тех, кто употребляет наркотики, появилась надежда: жить трезвой жизнью, свободой от алкоголя и наркотиков, реально. Я уже двадцать лет об этом говорю.