Журналисты "Тамбовского курьера" вспоминают семейные истории о войне

9 мая, 22:14 Юлия Буковская Прочитали 1 129 раз
Если я забуду, то кто вспомнит?

Семьдесят пять лет назад наступил мир. Сегодня это кажется само собой разумеющимся. Давно не гремят канонады, в каждом доме не живет свой Герой войны, остались лишь воспоминания. Если бы не было коронавируса, мы рассказали бы вам, как Тамбовщина отмечает 75-ю годовщину Великой Победы, и мы верим, что в скором времени мы это сделаем. Победу нельзя отменить, можно лишь перенести торжества. Как у каждого фронтовика своя война, так у каждого поколения свое Лицо Победы. Сегодня мы расскажем о том, как о Победе и о войне рассказывали в наших семьях и главное, что запомним мы.

ВОЙНА И ВРЕМЯ

Довольно часто я пытаюсь вспомнить тот возраст, когда начала осознанно понимать события Великой Отечественной. Уроки истории, патриотические мероприятия, литература и, конечно, рассказы живых свидетелей тех лет. Больше всего о войне я говорила и говорю до сих пор с бабушкой Татьяной Яковлевной Насоновой. Чем больше времени проходит с мая 45-го, тем острее в нас желание сохранить не просто сухие даты исторических сражений и битв, фамилии героев и полководцев, но и воспоминания тех, чьи жизни опалил безжалостный огонь войны.

Я знала, что мои бабушки и дедушки не воевали на фронте: когда началась война, они были подростками. Зато в строй вставали их близкие: отцы, братья, дяди… Много раз я видела в фильмах, на фотографиях, читала в литературных произведениях, какие чувства испытали люди, узнав о начале войны. Но совершенно иначе воспринимаешь это из рассказов близкого человека.

- Это был выходной день. В сельсовете дежурила наша учительница. Помню, как днем она шла по улице и голосила: «Война, война!», - вспоминает бабушка. – Люди выбегали из домов, испуганные, не знали, что делать. А уже на следующий день мужики стали собираться на фронт. Матери, жены, сестры кричали навзрыд, провожая их до станции.

В семье бабушки на фронт ушли двое старших братьев – Дмитрий и Егор, муж сестры Петр. Из троих родственников вернулся лишь Егор. Когда мне было лет пятнадцать, бабушка впервые показала мне фронтовое письмо, написанное ее братом Дмитрием. Помню, как я осторожно взяла пожелтевший от времени треугольник, развернула и прочла строчки, написанные не очень разборчивым почерком.

Сквозь время я словно услышала голос своего родственника, который навсегда остался двадцатипятилетним лейтенантом, на которого в 1942 году пришла похоронка: без вести пропал. Лишь несколько лет назад, благодаря электронным ресурсам с данными участников Великой Отечественной войны, мне удалось выяснить, что младший политрук Дмитрий Углов сложил голову в районе деревни Бредоваха ныне Тверской области.

Тяжело приходилось и тем, кто оставался в тылу.

- Весь труд лег на плечи женщин, стариков и детей. В колхозе работы было много: сеяли, косили, заготавливали корм для скота, пахали. Когда быков не хватало, плуг на себе тащили женщины и дети, - вспоминает бабушка.

А еще она работала почтальоном. Далеко не все были рады видеть ее в своем доме. Односельчане боялись получить похоронку на родственника.

- У нас в селе женщина жила, она проводила на фронт восьмерых сыновей. Ни одного не дождалась.

9 Мая 1945 года стал днем великой радости и огромного горя.

- Все вышли из своих домов, кричали, смеялись, плакали, обнимали друг друга. А потом еще долгие годы в родные края возвращались бойцы. Но мало. Больше половины односельчан погибли.

Еще одна моя бабушка, Нина Ивановна Линик, встретила 41-й год девятилетней девочкой. В семье, кроме нее, были еще два старших брата и сестра. Отца арестовали в 1938-м, он так и сгинул где-то в лагерях. На вопрос о том, как выжили, она тихонько отвечала: «С Божьей помощью». Было свое небольшое хозяйство, огородик. Но голод все же испытали. Чтобы хоть как-то прокормиться, летом пекли лепешки из травы – чаще всего лебеды, поздней осенью собирали на полях затерявшуюся в ходе уборки замерзшую картошку. Тяжелее всего было пережить зимы. Дров практически не было, отапливались, сжигая в печи навоз, а еще ходили собирать хворост.

Не один десяток километров приходилось идти в стужу, чтобы принести несколько вязанок, которых едва ли хватало на пару дней. Ходили и взрослые, и дети. Десятилетней девочке взваливали на спину такую же по весу вязанку, что и старшим напарницам. В память на всю жизнь врезались рассказы бабушки о том, как пережила оккупацию в Минске ее родная тетка. После окончания войны она перебралась к родственникам на Тамбовщину. О зверствах, учиненных немцами в Беларуси, женщина вспоминала крайне редко. Фашисты безжалостно казнили детей, стариков, женщин. Когда гитлеровцы вошли в Минск, мирное население не успело эвакуироваться. Немецкие солдаты расквартировались там, где захотели.

Появились постояльцы и на квартире моей дальней родственницы. Какие унижения и издевательства пришлось пережить женщине, известно только ей одной. За одну из провинностей немецкий офицер лишил ее глаза. Но, несмотря на пережитое, она нашла в себе силы жить. До конца дней 9 Мая и 3 июля – день освобождения Минска - были самыми главными праздниками в ее жизни.

Елена НАСОНОВА

ЗЕЛЕНЫЙ ДОМИК

У нас дома почти не говорили о войне. Не могу сказать, что это была запретная тема. Просто не было каких-то пафосных бесед, нравоучений. В нашей семье нет воспоминаний о войне. У нас – память.

Сколько себя помню, я всегда знала: бабушка Маша, Аксенова Мария Михайловна, которой к 22 июня 41-го только-только исполнилось тринадцать, во время войны работала в колхозе в сортсемучастке в Кирсановском районе. У бабушки даже было удостоверение – «Труженик тыла». Хрестоматийных историй про хлеб из лебеды и колоски в поле бабушка никогда не рассказывала. Она вообще была человеком очень сдержанным и даже в чем-то суровым.

Ее отец, Перемыщев Михаил Лаврентьевич, 1900 года рождения, в 1943 году был призван в Красную армию и попал на Волховский фронт на северо-западном направлении. Но это я узнала, когда бабушки уже не стало. Бабушка только говорила, что дед Михаил был на войне и погиб. Когда дед Михаил ушел на войну, с женой, Натальей Константиновной, дома осталось трое детей. У них было по четыре года разницы: Саша с 1924-го, Маша с 1928-го, Нина с 1932-го. По деревенским меркам тех лет – семья небольшая. Они и ушли от нас в том же порядке: дед Саша в начале восьмидесятых, бабушка – четыре года назад, баба Нина – в прошлом году.

Бабушкин брат, Александр, тоже был на войне с 1942 года. Вернулся. Но никогда о ней не говорил. Никогда. Моя мама и бабушка всегда говорили, что дядь Саша был, что называется, шебутной: веселый, чуть грубоватый. В честь него бабушка назвала своего сына, уже моего дядю Сашу, который практически в точности унаследовал характер Саши-старшего.

Тоже уже после смерти бабушки я при помощи специальных интернет-сайтов узнала, что дядя Саша был награжден медалью за отвагу. Выписка из наградного документа:

«Шофера третьей батареи гвардии ефрейтора Перемыщева Александра Михайловича за то, что он с 8 по 11.04.45 в боях в районе высоты 607 под сильным ружейно-пулеметным и артминометным огнем противника дважды вытягивал орудие на прямую наводку и подвез боеприпасы, чем способствовал выполнению боевой задачи».

На ОБД «Подвиг народа» есть информация и о награждении его орденом Отечественной войны II степени. Дата наградного документа – 6 апреля 1985 года. В это время дяди Саши уже не стало.

Мамин отец, дед Алексей, был моложе бабушки. Он с 1930 года. На войне был его отец. Но о нем ничего не было известно ни мне, ни маме. Дома информация о нем была очень скудная. Мама вспоминает, что Ивана Степановича вроде по чьему-то навету арестовали. Поэтому и призывался он не Кирсановским РВК. Помог все тот же Интернет. Еще несколько лет назад я нашла на ОБД «Мемориал» информацию об Аксенове Иване Степановиче. Среди приложенных копий документов – аналог современной справки о составе семьи, где указана жена Мария. Мою прабабушку именно так и звали. Правда, домашний адрес указан: город Кирсанов, проспект Рабочий. В Кирсанове отродясь не было проспектов, и сейчас нет.

А улица есть улица Рабоче-Крестьянская. Оказывается, прадед погиб на Украине в сорок четвертом. Хорошо помню, что почти напротив бабушки на улице Рабоче-Крестьянской в Кирсанове жила тетя Дина. Не помню, откуда, но я всегда знала, что тетя Дина – блокадница. У нее был муж, уже не помню как звали. Очень, как говорят, рукастый был дед. В его мастерской, стоящей у входа в старый сад, мы подолгу играли с их внучкой Викой, которая приезжала к ним на все лето из Питера. Вика была примерно моей ровесницей. Я недавно нашла ее в соцсетях. Тетю Дину я помню хорошо: сдержанная, такая не похожая на наших местных бабулек. Мы, ребятишки, ее побаивались. И еще у нее был совсем не тамбовский говор. Кажется, я и сейчас слышу требовательное, но с достоинством: «Ви-и-и-ка!».

Несколько лет назад тетя Дина умерла. Умер в Тамбове ее сын. Дочь и внучка – в Питере. Когда я, редкоредко бывая в Кирсанове, проезжаю мимо их когда-то зелененького домика с причудливыми резными наличниками, мне почему-то до слез больно. Такое чувство, что шаблонные пластиковые окна отобрали у меня какой-то кусочек детства и пытаются отобрать блокадно-ленинградскую выправку тети Дины.

Скоро, наверное, и у бабушкиного зеленого домика будут новые хозяева, которые облепят его уродливым сайдингом. И тогда точно не буду ездить по Рабоче-Крестьянской.

Говорят, каждый верит как хочет. Каждый чувствует как может. Я принимаю, что каждый воспринимает День Победы по-своему. Но я не поддерживаю «цепочки» Вечного огня и георгиевских ленточек в соцсетях. День Победы для меня – не блестящие гифки в «Одноклассниках». Прошу понять и простить.

Юлия БАРДАКОВА

ЗАВТРА БЫЛА ВОЙНА

Скрип перьев. Стоит мне закрыть глаза, как вижу небольшой кабинет сельской школы, высокого красивого учителя математики. Тишина стоит бездонная, слышно, как, наклоняясь над тетрадками, дышат ученики. Возможно, это был последний урок Георгия Петровича Сибилева, моего прадеда. В 1941 году он ушел на фронт, забрав с собой всего лишь одну вещь – томик «Войны и мира». Последним местом службы указана 304-я стрелковая дивизия. Попал в плен. Умер от голода в концлагере Ламсдорф 15 марта 1944 года. Это все мы узнаем лишь почти восемьдесят лет спустя.

Война будет в самом разгаре, как моей прабабушке, тоже учительнице, Анне Павловне Сибилевой, принесут весть: «Попал в плен. Местонахождение неизвестно». Кто-то рассказывал, что будто прадедушка несколько раз убегал из плена, последний побег якобы даже удался. Но он умер от ран. И лишь несколько лет назад на одном из сайтов, посвященном Великой Победе, мы нашли карточку военнопленного на имя Сибилева Георгия Петровича. С фотографии смотрел худой мужчина, побритый наголо, с безумно уставшими глазами. Его дети – двое сыновей и трое дочерей – о его страшной смерти так никогда и не узнали.

Уже давно нет в живых людей, которые помнили прадедушку. Каким он был человеком, что любил и чего боялся… Однажды в поисках информации о нем я наткнулась на статью о школьном музее села Подгорное Уваровского района. Там было несколько строк о Георгии Петровиче. Дедушкины ученики вспоминали, что он был настоящим Учителем, на его уроках всегда стояла тишина. Он окончил Тамбовский учительский институт, говорят, что на занятия в начале учебного года приходил пешком. Знал несколько иностранных языков, играл на музыкальных инструментах.

Когда его забрали на фронт, его жена, моя прабабушка, говорила: «Лучше бы я на войну ушла». Она осталась в страшное время с пятью детьми на руках. О голоде и непосильной работе в тылу рассказывала моя другая прабабушка, Федора Семеновна Иванова. Я очень любила с ней разговаривать о прошлом, а бабушка всегда так ярко вспоминала о какихто деталях, что образ возникал сам собой. Чтобы не умереть с голоду, она вместе с сестрами и братьями – один другого меньше – приписали себе «лишние» годы. Лишь бы на работу взяли. Рассказывала, как без сна и еды трудились на железной дороге. После войны вышла замуж за фронтовика, моего прадеда, Якова Игнатьевича Подъяблонского.

Несколько лет тому назад на сайте «Подвиг народа» мы нашли дедушкин наградной лист. Глазам не поверили: разведчик, разбил два пулеметных дзота, уничтожив до двадцати немцев, вынес с поля раненых солдат, орденоносец. Удивились не подвигам, а тому, что дедушка о войне практически ничего не рассказывал. Лишь украдкой обмолвился, мол, на войне бывало всякое, то неделями в болоте стояли, отбивались от фашистов, то пешком пробирались через леса. Дедушка Яша награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью «За боевые заслуги».

Из наградного листа: «Гвардии красноармейца разведчика батареи 76 мм пушек, Подъяблонского Якова Игнатьевича за то, что, находясь на передовой линии фронта в районе железнодорожного полустанка Контовичи – д. Букань Орловской области в период с 22.2.43 года по 3.3.43 года, разведал 12 пулеметных точек противника, которые были уничтожены первым огневым взводом батареи.

25.2.43 года, заметив вышедшего из строя наводчика, разбил 2 пулеметных дзота противника, уничтожив до 20 немцев.

26.2.43 года разведал район подготовки контратаки немцев, которая была успешно отбита огнем батареи.

За указанный срок вынес с поля боя и доставил на пункт первой помощи 4 раненых с оружием».

Мы часто, собираясь за одним столом, говорим о наших фронтовиках. Вспоминаем, какими они были и что могли бы нам сегодня рассказать… По крупицам собираем данные об их фронтовых путях. Зачем? Потому что это история нашей семьи, а значит, и каждого из нас. В День Победы это особенно явно ощущаешь.

Анна МЕЩЕРСКАЯ

В ДЕНЬ ПОБЕДЫ БАБУШКА ПЛАКАЛА НАВЗРЫД

О войне в семейных преданиях сохранилось мало сведений. Самое первое, о чем я узнала в детские годы, - гибель на фронте первого мужа бабушки по материнской линии Ивана Егоровича Агапова.

Его мобилизовали в самом начале войны, а двадцатичетырехлетняя бабушка Клавдия Васильевна осталась в родной деревне Монаково (сейчас это Бондарский район Тамбовской области) с двумя малышами – мальчиком и девочкой 1940 и 1941 годов рождения. Иван Егорович, как и все его соотечественники, присылал жене легендарные треугольники. В сражениях участвовал недолго – пал смертью храбрых примерно в 1942 году. Для бабушки это было сильным ударом, а впоследствии одно лишь воспоминание отзывалось такой болью, что она сожгла все фронтовые весточки супруга. Потом об этом жалела. В День Победы бабушка плакала навзрыд.

На фронт бабушка проводила и двух родных братьев. Иван Васильевич и Михаил Васильевич Акимовы, как и бабушка, были родом из деревни Натальино Монаково Кирсановского уезда Тамбовской губернии. Старший – с 1910 года, младший – с 1920-го или 1921-го. Первый побывал в немецком плену, откуда сумел сбежать, с войны вернулся, жил в Тамбове, вырастил двоих сыновей и дочь. Второй, совсем молодой парень, остался навечно в строю.

Накануне Дня Победы, 5 мая 1945 года, вдова фронтовика Клавдия Васильевна вышла замуж за Николая Ивановича Глаголева. Это мой дедушка.

Николай Иванович родился в селе Арженка Тамбовского уезда Тамбовской губернии 15 октября 1905 года в многодетной семье Личных почетных граждан Ивана Петровича и Александры Васильевны Глаголевых. Служил в армии. По профессии был столяром. Во время мобилизации не прошел медкомиссию из-за учащенного сердцебиения. Но как ценный специалист получил бронь. Во время Великой Отечественной войны и в последующие годы работал на Тамбовском вагоноремонтном заводе, фактически обслуживая стратегический объект – железную дорогу.

Уже в мирное время вырастил двоих приемных ребят и четверых своих – двух мальчиков и двух девочек. Был человеком верующим, благочестивым, старого воспитания. Незадолго до кончины был пострижен схиархимандритом Макарием (Болотовым) в послушники. Скончался 11 декабря 1993 года в городе Тамбове.

Семья дедушки также взрастила для страны двух бойцов. Старший его брат Василий Иванович погиб на фронте, а младший Сергей Иванович доблестно сражался с немецко-фашистскими захватчиками до конца. Семейное предание гласит, что он еще в 30-х годах покинул родной дом, чтобы служить на Военно-морском флоте. По рассказам, в годы Великой Отечественной войны он оказался единственным выжившим из сотни человек при ночной бомбежке. Фотография свидетельствует, что воин дослужился до высокого звания капитана. Дедушка переписывался со своим братом, но увидеться с ним не мог, так как тот служил в закрытом городе – Кронштадте. Но однажды Сергей Иванович приехал в Тамбов сам, и на память об этой встрече сохранился снимок, где запечатлены два постаревших человека, похожих друг на друга, словно близнецы.

Со стороны отца героем был мой родной дедушка Василий Григорьевич Михайлов. Его я никогда не видела, и все, что о нем знаю, добыла из архивов. Я поздний ребенок в семье, и у меня не было возможности расспросить старших родственников. Но и из того, что сохранили документы, я поняла, что могу гордиться своим героем.

Родился он в деревне Завидовка Тамбовского уезда Тамбовской губернии 19 марта 1906 года. С 28 сентября 1941 года состоял красноармейцем, служил в 346-м Стрелковом полку 63-й Стрелковой дивизии 5-й армии 3-го Белорусского фронта. Кроме русских городов, Василий Григорьевич прошел по Беларуси, Литве, Чехии, Венгрии, Эстонии, а затем был переброшен на Дальний Восток.

Имел две медали. Медалью «За отвагу» ездовой батареи 76 мм пушек рядовой В.Г. Михайлов награжден «за то, что, несмотря на сильный артминометный огонь противника 22.06.1944 года в районе деревни Старо-Бобылье без потерь расчета и конского состава переменил огневую позицию орудия». Медаль «За боевые заслуги» украсила грудь теперь уже стрелка «за добросовестное отношение к порученной работе. Будучи старшим команды по захоронению трупов, образцово оформлял могилы погибших воинов в борьбе с японскими империалистами». Судя по дате ее вручения, 25 октября 1945 года, боевые дни закончились для Василия Михайлова гораздо позже Дня Победы: он участвовал еще и в советско-японской войне. Скончался в 1966 году в Тамбове.

Александра МИХАЙЛОВА

НЕИЗВЕСТНЫЙ ВКУС КОНФЕТ

В моей семье о войне говорят немного. Из всех тех, кто мог бы мне рассказать о том времени, осталась моя бабушка. Она же знает о тех страшных днях тоже совсем немного, только по кратким рассказам своего отца Колесникова Владимира Ивановича.

Мой прадед родился в городе Миллерово Ростовской области в 1912 году в семье простых рабочих. Окончил четыре класса местной школы и сразу пошел в помощники к отцу автослесарем. В 1932 году юноша был призван в команду трудового десанта для строительства города Комсомольск-на-Амуре. Вернувшись оттуда, к 1937 году молодой мужчина обзавелся семьей: женой и двумя детьми, но вскоре остался один с маленькими дочерями на руках: его жена умерла за полгода до начала войны. После того как прадеда призвали на фронт, детей забрали в детский дом. Но сестер не разлучили, чему он был несказанно рад, пообещав им вернуться с войны и забрать их обратно.

Воевать деду пришлось недолго. Спустя полгода, в декабре сорок первого, Владимир Иванович попал в плен, в самое пекло врага – Германию. Позже в столь редких беседах он расскажет, что их батальон сразу отправили на передовую и он попал в кольцо к нацистам, выбраться откуда не представлялось возможным, поскольку в 1941 году к войне мало кто был готов.

Всего за полгода военных действий пуля задела прадеда дважды: один раз прошла навылет через колено, а во второй раз задела плечо. Но по сравнению с тем, что ждало целую группу советских солдат в плену, две пули не имели никакого значения, хотя тревожили его потом всю оставшуюся жизнь.

В плену у немцев прадед пробыл вплоть до окончания войны. Рассказов о тех днях от него практически никто не слышал, поэтому наша семья знает только сотую часть того, что ему пришлось пережить. По малым крупицам удалось восстановить только фрагменты тех мучительных для солдата дней.

С самых первых дней, как и показывают в фильмах, советских солдат подвергают страшным пыткам. Однажды прадед проговорился, что ему пришлось простоять несколько суток в бочке, наполненной ледяной водой до самых ушей. Видится мне, что это было самой «легкой» пыткой, если вообще можно так выразиться.

Представить себе, что творилось в немецких деревнях с советскими солдатами, - страшно. Но как говорил сам прадед, не все немцы хотели воевать. Оставались и те, кто хотел мирной жизни. Спустя некоторое время после пыток советских солдат начали разбирать к себе немцы как рабочую силу. Мой прадед попал к местному автослесарю, как он сам его называл, дяде Сэму. Прадед вспоминал этого человека только добрыми словами. Говорил, что он даже угощал его шоколадом и никогда над ним не издевался, а относился с уважением.

Только вот вкус того шоколада прадед так никогда и не узнал. Получая маленькие плитки как награду за свою работу, Владимир Иванович ни разу их не съел. Мои дети сейчас в детском доме голодают, никакая крошка в горло не полезет, говорил он, какой уж тут шоколад! Так и раздавал по кусочку немецкой детворе, которая кружилась возле него. Позже моя бабушка расскажет, что даже она не помнила, чтобы уже в мирное время прадед съел хотя бы одну конфетку. Все они раздавались детям, которые по воле случая постоянно окружали Владимира Ивановича.

В 1945 году, когда начался обмен военнопленными, дед был депортирован в Советский Союз, но его не допустили ни к родным детям, ни на свою Родину, в город Миллерово. Посчитав всех тех, кто был в плену нацистов, изменниками Родины, он в числе многих был сразу отправлен в Тамбовскую область на принудительные работы, где был признан врагом народа. Здесь в 1946 году начиналось строительство газопровода Саратов – Москва, в чем и участвовал мой прадед. Именно с этих лет начинается история моей семьи. Своих детей от первого брака он нашел, но они остались в Луганске с родной теткой, держа с ним связь на протяжении всей его жизни.

Уже здесь, в Пичаевском районе, 35-летний Колесников Владимир Иванович, дважды раненый бывший солдат, встретил свою вторую жену, мою прабабушку Задкову Екатерину Степановну, первый муж которой с войны так и не вернулся. Сама же прабабушка в годы войны трудилась в тылу, проработав эти годы на местном маслозаводе.

Уже через много лет после войны прадеда реабилитируют и даже удостоят наградами и медалями, какими именно, к сожалению, мне неизвестно. По рассказам моей бабушки, его дочери, Владимир Иванович не придавал им особого значения, потому что считал, что ни одна награда не залечит те раны, которые нанесла ему война.

Прадед умер в 1983 году, на 72-м году жизни. До встречи со своими дочерями от первого брака он не дожил буквально один день. Люся и Света получили телеграмму о его смерти по пути из Луганска в Тамбов.

Эльвира КОНДРАТЕНКО

  • Вконтакте
  • Фейсбук
  • Одноклассники
  • Твиттер