Помните анекдот про сантехника и психолога, который заканчивается фразой: «Хотите поговорить об этом?». Даже если не помните, наверняка воспринимаете эту фразу отчасти анекдотичной. Веселые истории про психологов пришли к нам с Запада. Там люди ходят к ним на прием, как к себе домой.
Сама по себе профессия психолога очень молода. Поэтому многие до сих пор путают психолога с психотерапевтом и даже психиатром. Еще моложе – нейропсихология. На заре советской власти этот раздел науки курировал Лев Троцкий. После того как он попал в опалу, весь психоанализ признали «негодным в построении нового советского человека».
Накануне Дня психолога «ТК» вместе с медицинским психологом отделения нейрореабилитации клинической больницы №3 города Тамбова Константином Лозовским разбирался в тонкостях его работы и узнал, почему шансы восстановить речь после инсульта пропорциональны количеству прочитанных книг.
О стереотипах
– «Вы хотите поговорить об этом?». Вообще это самый большой стереотип о работе психолога. Поговорить – это к психологам, занимающимся консультированием. Да и у них в арсенале не только разговоры «по душам», – говорит Константин Лозовский. – А я – медицинский психолог отделения нейрореабилитации.
Вообще стоит отметить, что на практике термины «медицинская психология» и «клиническая психология» чаще всего используются как равноценные. Хотя понятие «медицинская психология» постепенно сходит на нет, а «клиническая психология» становится доминирующим. Сама же нейропсихология – междисциплинарное научное направление, лежащее на стыке психологии, когнитивных наук и медицины. Она нацелена на понимание связи структуры и функционирования головного мозга с психическими процессами и поведением. Проще говоря, почему мы можем писать, читать и говорить, благодаря чему совершаем многие действия машинально.
Отделение нейрореабилитации в третьей городской больнице очень молодое и по дате создания, и по возрасту своих сотрудников. Оно открылось пять лет назад. Здесь помогают больным с заболеваниями центральной нервной системы и органов чувств. Пациенты отделения – те, кто перенес инсульт головного мозга и черепно-мозговую травму. В штате отделения – заведующая, врач-невролог Галина Дронова, врач-невролог Ольга Кулакова, логопед-афазиолог Светлана Саяпина и медицинский психолог Константин Лозовский.
– Поступает к нам пациент. После осмотра неврологом и другими врачами-специалистами его состояние обязательно оцениваем я, медицинский психолог, и логопед. Наша задача – выявить когнитивные нарушения, – Константин Дмитриевич старается говорить понятно. Но для «непосвященных» медицинская терминология – булгаковский абырвалг. Поэтому поясняем: когнитивные функции – это способности, которые позволяют нам взаимодействовать с окружающим миром.
Нарушение внимания, памяти, мышления, логики, непонимание человеческой речи, неспособность говорить – с этими проблемами, иногда со всем сразу, сталкивается человек после инсульта. И тут просто «поговорить об этом» не поможет.
О книгах и профессиях
Какие именно функции мозга нарушены, зависит от многих факторов. В первую очередь играет роль то, какой участок мозга и насколько тяжело поражен. Наверное, все знают, что за каждую функцию отвечает определенный участок нашего мозга. Есть область, контролирующая произвольные движения, область зрительной, слуховой и сенсорной памяти, центр восприятия речи, а есть двигательный центр речи и многие другие. Интересно, что, например, у правшей центр речи находится слева, а у левшей – справа. Влияют на нарушение когнитивных функций и другие факторы - общее состояние здоровья пациента, его возраст. А вот от пола пациента здесь практически ничего не зависит: у мужчин и женщин из-за инсульта мозг страдает одинаково.
Восстанавливать речь, навыки письма и чтения, логическое мышление и помогают психолог и логопед отделения нейрореабилитации. Причем делают они это в тандеме. Дело в том, что конечная цель у этих специалистов одна. А вот методы – немного разные.
– Нельзя исключать и личностные симпатии пациентов, – говорит логопед-афазиолог Светлана Саяпина. – Есть те, кому проще заниматься со многой как с женщиной, а кто-то легче идет на контакт с мужчиной.
В арсенале психолога и логопеда множество методов диагностики. Одни из самых распространенных и достоверных – визуальные тесты. Константин Лозовский перебирает распечатанные на плотной бумаге картинки. Они похожи на детские задания: нужно найти «лишний» предмет, дорисовать фигуру, назвать простые бытовые предметы, животных, повторить за специалистом определенные действия.
Среди пациентов отделения нейрореабилитации много пожилых людей. Поэтому важно отличить нарушения вследствие заболевания от старческих изменений. Интересны закономерности, которые выявили специалисты:
– Нужно учитывать не только возраст, но и образование пациента, его профессию, доминантность полушария, – говорит медицинский психолог. – Если человек всю жизнь работал дворником и минимально задействовал свои умственные способности, он восстанавливаться после инсульта будет тяжелее, чем бывший учитель, бухгалтер или юрист. Люди высокоинтеллектуальные приходят в норму лучше и быстрее.
Но, повторимся, многое зависит и от области мозга, которая поражена. Может случиться так, что лауреат Нобелевской премии по математике после инсульта не сможет к двум прибавить два.
О мотивации
Константин Лозовский пришел в отделение сразу после вуза, получив там специальность психолога. Вырос он в семье врачей. Возможно, именно поэтому в медицинский вуз не пошел. Однако жизнь свою связал именно с медициной: уж если и быть психологом, то только клиническим.
Реабилитация пациентов после инсультов и черепно-мозговых травм – основное в работе медицинского психолога. Но есть еще работа с родственниками. А это тоже важная составляющая деятельности. От поддержки родственников и понимания ими специфики болезни во многом зависит мотивация пациента к восстановлению.
– Большая проблема заключается в гиперопеке больных, – считает Константин Лозовский. – Родственники после перенесенного их близким человеком инсульта часто категорически отвергают все попытки самообслуживания. Кто-то из пациентов привыкает к этому, а кто-то очень переживает. Поэтому нужно четко уловить тонкую грань между заботой и ограничением самостоятельности.
Психолог говорит о том, что здесь как с детьми: больному нужно помочь, а не делать за него. Светлана Саяпина, работавшая до отделения реабилитации с малышами, тоже проводит свои параллели. Но в ее работе отличий как раз больше. Она как логопед-афазиолог не помогает пациентам «ставить» звуки:
– Работы со звукопроизношением у меня нет. Здесь идет глобальное восстановление речи и письма. Дети приобретают и нарабатывают навыки. Взрослые – восстанавливают утраченные.
Афазия – слово греческого происхождения. Оно состоит из двух частей. «А» – отрицательная частица, «фазис» – высказывание. В целом афазия означает «невозможность высказаться». Проще говоря, это такое состояние, когда человек не может полноценно говорить или не понимает обращенную к нему речь. Вместе с клиническим психологом логопед-афазиолог помогает восстановить понимание речи, спонтанную речь, навыки письма, чтения и счета.
– Мы смотрим, какие навыки у пациента сохранены, и отталкиваемся от них. Был у нас такой пациент, который говорить не мог, но пел, – рассказывает Светлана Саяпина. – А еще важно вовремя начать реабилитацию. Здесь нельзя упустить ни один день. Логопед работает с пациентом уже в остром периоде. У нас был пациент, у которого сохранилась речь, но навыки письма были утеряны. Пациент был пожилой, около семидесяти лет. Он никак не хотел заниматься восстановлением навыков письменной речи. Говорил, что ему в первый класс не идти. Когда он снова оказался в нашем отделении и решился восстанавливать письменную речь, время было упущено. Поэтому сейчас все говорят о важности ранней реабилитации.