В Тамбове психиатрических больных реабилитируют для жизни в обществе

24 июля, 10:07 Юлия Буковская Прочитали 1 558 раз
В общежитии в Радужном психиатрические больные не просто живут, но и готовятся "выйти" в социум.

Психиатрическая больница – учреждение не просто специфическое, но и в известной степени закрытое как раз в силу специфики своих пациентов. Последний факт рождает много негативных стереотипов и мифов. Но заместитель главного врача Тамбовской областной психиатрической больницы Алексей Баранов утверждает: им скрывать нечего. Пациентов здесь не привязывают к кроватям, не «закалывают» психотропными препаратами и не делают «овощами», а те, в свою очередь, при первой возможности на людей не кидаются.

Законченный случай

– Бывает, люди видят, как наши пациенты занимаются на территории больницы благоустройством, и восклицают: «А почему у вас больные по территории ходят? Да еще с инструментами! Они же опасные!» Ну не объяснишь же каждому, что пациенты с психическими расстройствами далеко не всегда опасны для окружающих. Тем более на улицу мы их выпускаем только после прохождения определенного курса лечения и  снятия остроты состояния, – говорит Алексей Баранов.

Пациенты психиатрической больницы могут не только гулять по территории, но и жить относительно самостоятельно не в стенах палаты. В одном из больничных корпусов в микрорайоне Радужный Тамбова на протяжении десяти лет существовало общежитие для психиатрических больных. Но законодательство меняется. И когда оплату за пациента больница стала получать только по законченному случаю (после выписки – прим. ред.), держать больных неограниченно долго стало невозможно.

– Раньше общежитие входило в структуру больницы. Фактически это были те же круглосуточные койки. А это дорогое удовольствие. Поэтому в 2012 году общежитие закрыли, – объясняет врач. – А надо сказать, что программа «Общежитие» – одна из наиболее эффективных форм внебольничной реабилитации. С одной стороны, человек уже не в больнице – сам готовит, убирает, стирает, готовится выйти в социум. С другой, он постоянно находится под ненавязчивым наблюдением специалистов.

Изучив и оценив все варианты, решили пойти по пути государственно-частного партнерства. Так родилась некоммерческая организация – Центр реабилитации «Прозрение» в статусе юридического лица. Психиатрическая больница передала НКО в безвозмездное пользование часть помещений в Радужном. Теперь там располагаются мужское и женское общежития, мастерские. Получается, что территориально общежития находятся в больничных корпусах, но существуют они автономно на полной самоокупаемости. Все пациенты имеют группу инвалидности и платят из пенсии за свое проживание. Эти деньги идут на оплату коммунальных услуг, покупку продуктов и бытовой химии.

– Свои личные вещи проживающие стирают сами. А вот постельное белье мы отдаем в прачечную, – рассказывает директор «Прозрения» Ирина Попкова.

Общежитие

«Прозрение» создали в 2013 году, а уже осенью 2014-го в общежитие заехали первые пациенты. Оно рассчитано на сорок человек - тридцать мужчин и десять женщин. Но обычно их меньше.

– Мальчики и девочки у нас живут отдельно. Они хоть и больные, но гендерное различие никто не отменял, – мы проходим с Ириной Ивановной по коридорам, навсегда, наверное, оставившим на себе отпечаток больничных. Она называет проживающих именно так – мальчики и девочки, хотя многие из них по возрасту давно бабушки и дедушки. – Мы предоставляем услуги именно по проживанию. Кому-то просто негде жить, от кого-то отказались родственники.

По коридору тянется шлейф «обеденных» запахов. Ирина Попкова рассказывает, что поваров, как и в любом общежитии, здесь нет. Завтраки, обеды и ужины мужчины готовят себе сами. Один, который умеет это лучше всех, обычно за шеф-повара. Двое-трое – на правах «работника кухни»: почистить картошку, потереть морковку, помыть посуду. Ирина Попкова говорит, что «мальчишки» очень радуются, когда она пробует обед.

– Когда в 2014 году создавали общежитие, сами больные делали ремонт. Это все их руками, – Ирина Попкова заглядывает в одну из комнат, которую так и хочется назвать палатой, и улыбается сидящему в уголке мужчине: – Да?

– Да! – с готовностью отвечает тот, будто весь день провел на стуле в ожидании именно этого вопроса.

Комнаты похожи друг на друга, с одной лишь разницей:

– Как бы ни пытались поставить одинаковое количество кроватей, они живут так, как им нравится, по симпатиям. По-другому не получается.

В «Прозрении» - один сотрудник – Ирина Попкова. Она и директор, и бухгалтер, и все остальное. Но у проживающих есть возможность приходить на занятия, которые проводят психолог и социальный работник больничного отделения медико-реабилитационной помощи в амбулаторных условиях. Ирина Ивановна останавливается на пороге одной из комнат:

– Вот у нас ребята сидят, социальный работник. Это тренинг социальных навыков по распределению бюджета: на что можно и нужно потратить пенсию.

Напротив – кабинет медсестры. Она раздает назначенные врачом лекарства, может померить давление и температуру. Медсестра здесь до трех часов дня. Потом – никого. Даже охранника внизу нет. Есть, правда, камера видеонаблюдения, выведенная на пост в одно из отделений больницы. Она не для того, чтобы «надзирать» за «ненадежными» проживающими. Скорее на случай, что кто-то может почувствовать себя плохо. Двери общежития всегда открыты. Но гуляют местные обитатели, как правило, на территории больничного комплекса и только в случае необходимости выезжают за ее пределы. Директор «Прозрения» объясняет:

– Они же все понимают. Столкнувшись с косыми взглядами жителей микрорайона, которых не устраивает соседство с таким специфическим учреждением, стараются поменьше показываться на глаза.

Из доступных для проживающих развлечений – поездки в  город или  в больничный корпус на Московской, где работают психотерапевтический театр «Мы», радио «Отражение», студия танцевальной терапии, творческая мастерская.

Мастерские

– А не страшно Вам одной здесь, среди двадцати пяти физически здоровых, но больных психически мужчин? – из корпуса общежития Ирина Попкова ведет к мастерским.

Директор «Прозрения» останавливается и смотрит через плечо:

– Я пятнадцать лет здесь работаю, – видимо, эта цифра должна не только впечатлить, но и ответить на вопрос. – Я пришла в психиатрическую больницу еще студенткой четвертого курса. Решила перед написанием диплома набраться опыта. Начинала социальным работником, потом – специалистом. Через год, как создали НКО, стала его директором.

Ирина Попкова говорит, что примерно у восьмидесяти процентов проживающих нарушены социальные связи. Поэтому «Прозрение» работает в первую очередь над восстановлением социального статуса и связей с родственниками. Есть и опыт  восстановления дееспособности больных. Из двадцати пяти проживающих шестнадцать официально признаны недееспособными. Юридически их опекун – психиатрическая больница. Однако общежитие готово принимать недееспособных больных из семей для  проведения реабилитационной программы и, возможно, даже последующего восстановления дееспособности.

– Давайте выйдем из мастерской, и я расскажу о ней, – Ирина Попкова пытается перекричать шум швейных машин и каких-то станков, из-под которых лентой выходит искусственная «елочка» для ритуальных венков.

Несколько мужчин приветливо здороваются и продолжают работу. Две женщины у швейных машинок недоверчиво поднимают взгляд.

– Швейные машинки нам подарили. Часть оборудования мастерских куплена на средства президентского гранта. Материальной отдачи от них минимум: вырученных денег хватает на сигареты и сладости. Но и так хорошо. Главное, что проживающие не лежат целый день на кровати. Вообще деятельность лечебных мастерских в начале двухтысячных угасла. Но мы попытались их сохранить.

Приходят в мастерские и пациенты из стационара, лишь бы не сидеть в четырех больничных стенах. Ирина Попкова говорит, что им очень важно чувствовать свою «нужность», а болезнь будто бы отступает.

– Все они вполне могут жить с близкими. Они как дети. Под присмотром могут элементарно помогать по дому: протереть пыль, вынуть белье из машинки, огород прополоть. Навыки самообслуживания у них хорошие.

Ирина Попкова вспоминает, как в общежитие пришла девушка, которая не умела совсем ничего. Совсем ничего – значит, что она сама не умывалась, не чистила зубы. Потихоньку начали водить ее на тренинги - по уборке, по стирке белья. Потом девушка стала ходить в швейку (швейные мастерские. – Прим. ред.), очень любила вышивать.

Через некоторое время «Прозрение» нашло ее семью. Оказалось, что у девушки есть мама и сестра. Близкие забрали ее домой в Подмосковье.

– Когда родственники приехали сюда, они были в шоке: несколько лет назад она была полностью деградированной. А тут – за собой ухаживает, умеет все делать по дому.

Девочки

«Девочек» в общежитии сейчас семь. Они живут в отдельно стоящем корпусе по три человека в комнате. Здесь свежий ремонт, красивые шторы на окнах. На подоконниках – живые цветы. Уборка в помещениях – согласно графику дежурства. Ирина Попкова говорит, что мужской коллектив общежития дружнее, чем женский. «Мальчишки» не так строго делят обязанности и всегда охотно помогают друг другу.

– Ань, хочешь пообщаться?

Анна (имя изменено по этическим соображениям. – Прим. ред.) в общежитии с 2008 года. До этого проходила лечение в стационаре. У нее шизофрения. Бытовые условия в общежитии ее устраивают. Жалуется только на дефицит общения.

– С умными людьми хочется поговорить. А образование у них не соответствует, – печально говорит Анна, присаживаясь на краешек дивана. И гордо добавляет: – У меня высшее, начфак.

До больницы и общежития она работала в школе.

– А Вы откуда? – интересуется Анна, немного заторможенно растягивая слова. Узнав название издания, одобрительно кивает: – Хорошо. Интересная газета. Интересно. Интересно.

Из досуга – просмотр телевизора. Особенно нравятся Анне развлекательные программы и концерты с участием звезд эстрады.

– В субботу открытие фестиваля в Сочи смотрела. Интересно. Киркоров, Кристина Орбакайте, Басков, – между короткими фразами – почти вахтанговские паузы. – Мне понравилось. Фестиваль в Сочи. Книжный шкаф есть. Книги старые, если честно, с советских времен. Что поинтереснее выбираю: детективы, мелодрамы. Да я уж все перечитала. А по телевизору только музыка. Ни фильмов, ни новостей.

Ирина Попкова объясняет:

– Настраивать цифровые каналы умеют не все. Поэтому по телевизору смотрят то, что им нравится.

– Без конфликтов? – почти утвердительно спрашиваю у Анны.

– Не-е-ет! С конфликтами, – мол, как же без этого. – Иногда нецензурно. Но я не подхожу. Думаю, не стоит. Лучше чайку попить с конфетками, – и снова жалуется: – Тут с высшим образованием никого нет. Пообщаться не с кем. За коттеджем участок разбили, семена посадили. А я – не-е-ет! Не приучена.

В досуговую комнату осторожно входит невысокая женщина. Ей вполне может быть и тридцать, и пятьдесят. Нелли (имя изменено по этическим соображениям. – Прим. ред.) в общежитии почти год. На все вопросы отвечает односложно - да или нет. И каждый раз бросает быстрый взгляд на Ирину Попкову. Покопаться в земле Нелли тоже не тянет. Директор «Прозрения» рассказывает, что за высаженным недавно яблоневым садом и клумбами ухаживают в основном «мальчишки».

– Жениха так и не нашла? – улыбается Ирина Попкова. – Ну, ты год только здесь. Сейчас присмотришься, получше кто-нибудь поступит – вот тебе и жених.

Нелли смущенно улыбается, как первоклашка, у которой спросили, какой ей мальчик в классе нравится. По сути, Нелли в чем-то и есть ребенок. У нее умственная отсталость. Анна ревниво вклинивается в разговор и демонстрирует свое «образовательное» превосходство:

– Жениха хочу! Как в сказке «Морозко» Александра Роу. Инна Чурикова в главной роли.

Уже выходя из комнаты, рассказывает:

– У нас семья недавно образовалась. И даже не одна.

Жилье под защитой

Сейчас в рамках реализации грантового проекта «Линия жизни» на базе «Прозрения» открыт реабилитационно-досуговый клуб. Его цель – психосоциальное лечение пациентов: психиатрическое просвещение, тренинги коммуникативных навыков, тренинги развития навыков независимой жизни, психологические консультации, в том числе для родственников, юридическая помощь. Все это дает несомненные положительные результаты - за последние три года девятнадцать человек ушли из общежития «в жизнь». Причем подавляющее большинство - четырнадцать человек – домой.

Еще пятеро приняли участие в программе «Жилье под защитой». Это еще одна форма социальной реабилитации психиатрических больных, промежуточный этап на пути от общежития к самостоятельной жизни в обществе. Если говорить совсем уж упрощенно, то программа представляет собой следующее. Есть пациент, который долгое время находится на лечении в стационаре, не имеет показаний для самостоятельного проживания или находится в психоневрологическом интернате. У него есть отдельное пригодное для проживания жилье. А есть проживающий в интернате, который, по мнению специалистов, может жить самостоятельно, но ему негде. В этом случае заключают договор аренды. Получается взаимовыгодно: один получает жилье, другой – деньги, которые, как известно, лишними никогда не бывают. При этом за каждым таким «самостоятельным» закрепляется соцработник. Он обязан регулярно посещать своего подопечного, чтобы следить за тем, как тот применяет восстановленные или приобретенные навыки, приглашать его на периодические визиты к врачу, помогает в решении социально-бытовых проблем.

Но тут возникает и вступает в права другой «человеческий фактор». Соседи, облегченно вздохнувшие после помещения «психа» в больницу, получают «такого же взамен». И людям сложно объяснить, что опасности для окружающих он не представляет. Но это уже совсем другая история…

  • Вконтакте
  • Фейсбук
  • Одноклассники
  • Твиттер