Современное гетто
– Зачем вам это нужно? – спросили полицейские, когда первый раз увидели, как волонтеры кормят бездомных. – Ведь они все пьют. Из ста максиму один пить бросит!
И ведь кажется, что с этим не поспоришь. Тем не менее за полтора месяца, что волонтеры «Центра социального восстановления» под руководством Александра Уриха совместно с активистами округа «Старинный» кормят бродяг около заброшенного здания ДК «Строитель» на углу Николая Вирты и Рязанской, те привыкли и к заветным пяти вечера потихоньку стягиваются к «столовой».
Вообще этот отрезок милой и тихой Рязанской около «Строителя» напоминает современное гетто. Заброшенное здание с пустыми оконными и дверными проемами завалено мусором. Бывший «очаг культуры» уже лет двадцать как стал прибежищем бомжей, людей с зависимостями и любителей экстрима.
– В здании проводят страйкбольные игры, играют в энкаунтер (международная сеть активных городских игр. – Прим. ред.) и прячут «закладки» с запрещенными препаратами. Дети тоже не прочь полазить по заброшке. Как итог – известно о детских смертях в помещении, – пишет на своей страничке в Сети активист «Центра социального восстановления Ангелина Захарова.
Жителям домов соседство с «заброшкой», конечно, не нравится. Не вызывает восторгов и пятничная «столовая». Положа руку на сердце их можно прекрасно понять. Строго говоря, те, кто приходят к развалинам бывшего ДК за миской горячей еды, в девяноста девяти случаях из ста – не бездомные. Они – асоциальные и злоупотребляющие.
Горожане страстно хотят, чтобы здание с дурной славой снесли. На его месте кто-то хочет видеть парк или даже тренировочную площадку для собак. Многие согласны даже на еще один торговый центр. Лишь бы не видеть пьяные компании и валяющихся в непотребном виде совсем еще не старых мужчин.
Точка невозврата
Для полицейских третьего городского отдела заброшенный ДК – головная боль. Реагировать на звонки местных жителей они обязаны, а кардинально изменить ситуацию не могут. Ну, «заберут» кого-то, отвезут в наркологию. Там прокапают, а через несколько дней он снова здесь. И так по кругу. Пока бродяга не закончит свой земной путь, причем, возможно, здесь же.
Во время пятничной «кормежки» полицейские бездомных не гоняют. Правда, подойти к импровизированной столовой в присутствии «органов» решаются не многие.
– Они все эти дни просили второе, – видавшим виды половником Алексей раскладывает по одноразовым тарелкам горячие макароны с какой-то подливкой. Пахнет не то что съедобно, а очень аппетитно.
– Хотим еще одну точку открыть, в Строителе. Там нуждающихся тоже хватает, – Костя наливает в пластиковые стаканы чай из термоса.
Готовят ребята сами. Покупают продукты на свои собственные деньги. Бывает, что кто-то жертвует продукты или деньги.
– Берите, кушайте! Что стоите, как не родные? – абсолютно «домашнего» вида женщина легонько подталкивает к столу нерешительно топчущихся в стороне мужчин.
Не отрываясь от дела, Костя и Алексей рассказывают, что идея подкармливать бродяг возникла давно.
– Честно говоря, я сам года полтора назад был такой же, – откровенничает Алексей. – Я так же бухал, и мне так же было все равно.
В отличие от Алексея, Костя не из «бывших». Он электрик. Дома жена и дочка, в августе родится еще малыш. Костя улыбается открытой и какой-то по-детски доброй улыбкой:
– Когда капитан (полиции) в прошлый раз спросил, зачем нам это нужно, ведь из ста максимум один вернется к нормальной жизни, я удивился. Из ста один? Сто тарелок супа? Сколько одна тарелка супа стоит? А разве человеческая жизнь стоит дешевле? Мы пытаемся разбить стереотип, что бомжи никому не нужны. На самом деле многие хотят помочь, но не знают, с чего начать. Может быть, это станет начальной точкой какого-то большого движения.
– Вон Жека, – Алексей кивком головы указывает на неопределенного возраста мужчину с бородой, – сам уже сейчас хочет в реабилитационный центр. Но такого места у нас пока нет.
Говорят, когда нет государства, приходит общество. Многим не нравится, как общественники это делают. Но государство не делает ничего в отношении этой группы людей. Поэтому – пусть так.
За пятничный вечер добровольцы кормят в среднем двенадцать-семнадцать бродяг. Приходят в основном мужчины. Костя говорит, что приходили бы больше, но многие, несмотря на свою «асоциальность», стесняются. Большинство приходят «подшофе».
– Ко мне когда в Воронеже так же волонтеры подошли, я был трезвый. Но мне было уже все равно. Я три дня ничего не ел, еще и со сломанной ногой. Документы есть, а денег ни копейки, – Алексей спокойно рассказывает свою невеселую историю.
Ему тридцать девять лет. Говорит, что пил двадцать четыре года. Конечно, не все это время запоями и до состояния невменяемости. Сам он из Жердевки. В армии служил в Подмосковье, женился, двадцать лет прожил в Ногинске. Работал. Детей не было. Как сам говорит, потихоньку спивался. После развода Алексей еще год прожил в Казани. Время от времени не пил и работал водителем. Поездил по России.
– Работал и бухал. Бухал и работал. И с головой ушел в такую жизнь. Вернулся в Жердевку и с шестнадцатого года потихоньку там спивался.
Пришел знакомый. Говорит: «Поехали в Воронеж, кредит возьмем». Пьяному – море по колену, а кредит – пустяк. Приехали в столицу Черноземья, оформили на Алексея кредит. Ему дали денег на обратную дорогу и отправили на все четыре стороны. Сказали, всю сумму отдадут дома в Жердевке. Деньги он быстро пропил и несколько дней ночевал под мостом.
– Лежу под мостом. Волонтеры подходят и говорят: «В ребцентр поедешь?». Я обрадовался, готов был куда угодно ехать, лишь бы покормили.
Поел и полтора суток отсыпался в реабилитационном центре. Для себя Алексей уже решил: к прошлой жизни он не вернется и будет жить с Богом. После ребцентра в Воронеже приехал в Тамбов. Не пьет, не курит, работает. И помогает таким же, как он сам в недавнем прошлом, вернуться к нормальной жизни.
– За один день никто не становится таким, – Алексей взглядом показывает на разморенного от еды и дремлющего под деревом бродягу. – С того момента, как я начал курить и выпивать и дошел до такой жизни, прошло двадцать четыре года. Самому вернуться обратно не получалось. Значит, так было нужно, чтобы я встретил людей, которые сказали мне, что есть Бог, что я кому-то нужен. За это время я потерял все – мать, отца, сестру, зятя. Из моей семьи остался один племянник. Когда я к нормальной жизни вернулся, меня стали искать и находить друзья, которые двадцать лет со мной не общались.
Не бойся, все свои
На обочине останавливается белая иномарка. Из нее выходят трое полицейских в форме. В толпе бродяг начинается волнение. Кто-то осторожно пятится к деревьям.
– Не бойтесь, – Костя успокаивает «кормящихся» и объясняет: – В прошлый раз капитан нам сказал, что полицейские будут приезжать, проверять. Работа у них такая. Ничего страшного.
Полицейский в стороне что-то спокойно говорит изрядно подвыпившему мужчине, держащему в руках брючный ремень. Тот настроен по-боевому:
– А что? Я что-то сделал? Ограбил кого-то? – агрессивно вопрошает мужчина.
Мирно пьющий чай «сотоварищ» сокрушается:
– О, с этим тяжелый случай. Он в Афганистане служил.
Майор полиции подходит к столу:
– Здравствуйте. А что у вас здесь за организация, можно узнать? Почему именно здесь кормите?
Волонтеры объясняют полицейскому суть «мероприятия» и говорят, что полиция в курсе и каждый раз приезжает.
– Вы бы попозже приехали, – просительно говорит Костя полицейским. – А то многие боятся, стесняются. Вон за углом так и стоят.
– Да мы не против, – убеждает майор. – Наоборот, пусть питаются. Мы можем даже отойти.
Присутствие журналиста – не самый приятный сюрприз. Полицейские строго и методично переписывают всех присутствующих: и бродяг, и волонтеров. Вежливо интересуются, не обижают ли «столовающиеся» никого, не выпивают ли. Костя искренне удивляется:
– Да вы что? У нас здесь никакого алкоголя! Мы против этого.
Добровольцы не просто дают бродягам раз в неделю горячую еду и чай. Их цель – предложить свою помощь для возвращения к нормальной жизни.
Дядь Саша – опрятно одетый, выбритый и слегка навеселе. Живет неподалеку. Дома жена. Сюда, видимо, приходит пообщаться. Увлеченно рассказывает полицейским, как выглядело здание ДК в восьмидесятые, как он сам его строил. Полицейский на «светскую беседу» не настроен и вежливо предлагает мужчине пойти домой. Тот задиристо начинает «качать права»:
– Я имею полное право здесь находиться!
– А я на что имею право? – устало говорит полицейский.
– Вы имеете право меня проводить! – с вызовом говорит «домашний» дядь Саша. – Я вон там за углом живу. Пойдемте, проводите меня. Проводите меня!
Полицейский профессионально уходит от бессмысленной дискуссии. По левую руку от него кто-то залихватски-вызывающе матерится.
– Не выражайтесь, пожалуйста!
– Ой, пардоньте! – мужчина навеселе картинно делает подобие реверанса.
Удивительно, как у полицейских хватает терпения не вестись на такие провокации. Что самое интересное, между собой бродяги тоже ведут себя довольно задиристо. А с Костей и Алексеем общаются совсем по-другому: без подобострастия, но уважительно и с благодарностью. Волонтеры говорят, что к осени планируют еще раздачу бродягам теплой одежды. Ведь холода многие из них могут не пережить.
Волонтеры собирают использованную пластиковую посуду в пакет, разбирают складной стол. «Столовая» закрывается. До следующей пятницы.