Евгений Боратынский - поэт мирового значения. Его читают не только в России, но и в Финляндии, Италии, Норвегии, Франции, США, Японии. Не самый легкий поэт для чтения, но удивительно: в России томики его стихов не залеживаются на полках книжных магазинов. Видимо, есть потребность читать эти дивные, чарующие строки с неповторимой грацией стиха.
Вам приношу я песнопенья,
Где отразилась жизнь моя:
Исполнена тоски глубокой,
Противоречий, слепоты,
И между тем любви высокой,
Любви, добра и красоты…
Желанье счастия в меня вдохнули боги…
Есть место на земле, где к поэту и его творческому наследию отношение особое, что и понятно. Это место – Тамбовская область, село Вяжля, где двести двадцать лет тому назад родился в семье отставного генерал-лейтенанта Абрама Боратынского и его жены Александры Феодоровны сын Евгений. Детство поэта прошло в усадьбе Мара, с которой связаны многие годы его жизни.
Неоглядные дали открывались с марского холма: было видно далеко-далеко, верст на двадцать. А под холмом извивалась и вязала петли речка Вяжля, приток полноводной Вороны. Может быть, именно здесь рождались такие строки Боратынского:
Желанье счастия в меня вдохнули боги,
Я требовал его от неба и земли…
На этой земле, в саду возле отчего дома, в парке с глубоким оврагом и таинственным зданием «Гротом» юный Бубинька овладевал богатствами мира, о которых позже напишет в стихотворении «На смерть Гете»:
С природой одною он жизнью дышал:
Ручья разумел лепетанье,
И говор древесных листов понимал,
И чувствовал трав прозябанье;
Была ему звездная книга ясна…
Вот почему, наверное, и нам так дорого это место в тамбовской глуши, где поэту открылась «звездная книга», стали понятны изгибы человеческой души, «жар восторгов несогласных» и мечта о «соразмерностях прекрасных» находились для него в каком-то сложном контрапункте.
Родом с Тамбовщины
По метрическим книгам Покровской церкви села Вяжля родился мальчик Евгений Боратынский 7 марта, а крещен 8 марта 1800 года. Метрическая книга с этой драгоценной записью хранится в Государственном архиве Тамбовской области и принадлежит к особо ценным документам. Несколько лет назад сотрудники архива Галина Ходякова, Татьяна Кротова, Юрий Мещеряков и автор этих строк, на ту пору докторант МПГУ, на основе изучения большого ряда дел выпустили книгу «Евгений Боратынский. К истории рода на Тамбовской земле» (справочно-информационные материалы по фондам ГАТО), со страниц которой на нас смотрят люди давно ушедшей, но не ставшей нам чужой эпохи.
Из тамбовской глуши начинался стремительный взлет поэта с «лица необщим выраженьем», чье творчество принадлежит к вершинным явлениям «золотого века» русской литературы. Если Пушкин в своем развитии прошел все возможные литературные платформы - от классицизма и сентиментализма до романтизма и реализма, то Боратынскому было нетесно и в рамках романтизма: его элегии стали прекрасными романсами («Разуверение» звучит до сих пор!), его минорный склад души позволял тщательнее всматриваться в окружающую жизнь («Финляндия», «Буря», «Весна»), изгибы человеческого характера («Признание», «Любовь», «Оправдание», «Леда», «Она»). Стихотворения («На смерть Гёте», «В дни безграничных увлечений…», «Он и она», «Осень», «Приметы» и многие другие) раскрывают нам Боратынского как поэта-философа, всегда выходившего от частностей в мир высокой мысли, к общим вопросам бытия. А резкую индивидуальную черту в его творческий облик внесли стихи пророческого звучания, смысл которых до сих пор пытаются понять исследователи и читатели («Смерть», «Последняя смерть», «Последний поэт», «Недоносок»). Как писал Иосиф Бродский в предисловии к американскому изданию русских поэтов-классиков (1988), «хотя диапазоном уже, чем Пушкин, Боратынский вполне ему под стать, а в жанре философской поэзии нередко, кажется, даже превосходит своего великого современника». И чуть ниже: «В целом стихи Боратынского самые умные из всех, написанных по-русски в его веке».
Родственные узы соединяли Боратынского с великим русским педагогом Сергеем Александровичем Рачинским, племянником поэта, с великим русским ученым Борисом Николаевичем Чичериным, который также доводился ему родственником (его брат Владимир был женат на племяннице поэта Софье Сергеевне). Они, а также князь Петр Андреевич Вяземский, писатель Николай Филиппович Павлов, мемуарист барон Андрей Иванович Дельвиг, поэтесса и переводчица Анна Давыдовна Боратынская (урожденная княжна Абамелек), композитор Юрий Карлович Арнольд, художник и публицист Эммануил Александрович Дмитриев-Мамонов часто бывали в усадьбе Боратынских, что находится в бывшем Кирсановском уезде, а ныне в Уметском районе.
Родной уголок
Стихи поэта сохранили для нас окрестные ландшафты с одноэтажным родительским домом, им найдены слова еще в раннем стихотворении «Родина»: «поля моих отцов, дубравы мирные, священный сердцу кров», «родные небеса», «домашние иконы». Через десять лет в стихах появятся и родные степи, и родимая дуброва, и лес на покате двух холмов, и мирный дом в садовой чаще, и святая сень: полное описание усадьбы на высоком холме над Вяжлей с домом и храмом Вознесения Господня. А потом появится шедевр Боратынского «Запустение», где образ осенней усадьбы с величественным Гротом на краю глубокого оврага будет окутан атмосферой невероятной встречи то ли с давно умершим отцом, то ли с Отцом Небесным. В последнем стихотворении своем «Дядьке-итальянцу» Боратынский соединил детство и зрелость, Россию («Отчизна тощих мхов, степей и древ иглистых») с обретенной для себя роскошной и лучезарной Италией, и вновь в эту картину вписывает свою усадьбу с оврагом и дубравою прохладовейной, домом, где ждала его маменька, включает в нее и «итальянский гроб в ограде церкви нашей». Образы тамбовской родины поэта были для него необходимы на протяжении всего творческого пути.
Никто лучше Боратынского не определил так отчетливо и так таинственно значение родного тамбовского уголка в своей жизни. В стихотворении «Запустение», навеянном Марой, есть чарующие строки, указывающие на эту роль. Кажется, что он вспоминает своего рано умершего отца генерала Абрама Боратынского, но какую картину творческого духа он здесь создает:
Давно кругом меня о нем умолкнул слух,
Прияла прах его далекая могила,
Мне память образа его не сохранила,
Но здесь еще живет его доступный дух;
Здесь, друг мечтанья и природы,
Я познаю его вполне:
Он вдохновением волнуется во мне,
Он славить мне велит леса, долины, воды;
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной тени невянущих дубров,
У нескудеющих ручьев
Я тень, священную мне, встречу.
Пишу об усадьбе как о живой, существующей, действующей, а сам сознаю, что это мираж. Еще в 1920-е годы усадьба Боратынских Мара была разрушена, в 1954 году разобрана церковь Вознесения Господня, построенная маменькой поэта в 1818 году. Долгое время надгробные камни семейства Боратынских лежали в беспорядке на месте порушенного и разграбленного некрополя, пока наконец в канун двухсотлетия поэта не заняли подобающее этим камням место позади бывшего алтаря в простенькой деревянной церковной ограде. В 1995 году во время научной экспедиции, средства на которую дал потомок поэта московский художник Дмитрий Алексеев, я дал обет поставить Памятный крест на месте родовой церкви. В июле 1996 года он был мной установлен на месте колокольни и освящен протоиереем Николаем Торопцевым (вечная ему память!).
Поэт и люди
Евгений Боратынский и Мара вызвали на Тамбовщине целое движение по изучению его наследия, по возрождению усадьбы. Нужно вспомнить этих подвижников: здравствующий и ныне архитектор Виктор Михайлович Белоусов, журналист Борис Иванович Илешин (1924–2007), автор первой тамбовской книжки о поэте, писатель-краевед Владимир Павлович Пешков (1932-1974), написавший две книги о поэте; человек-мотор Алексей Ионович Захаров (1906–1985), узник ГУЛАГа, заставил в 1977-1982 годах Тамбовский облисполком принять три постановления об увековечении памяти Е.А. Боратынского; библиограф, профессор ТГУ имени Державина Антонина Александровна Соболева (1935–2017); искусствоведы мать и дочь Валентина Михайловна Козлова (1930–2014) и Елена Вячеславовна Романенко, создавшие книгу о фамильных портретах Боратынских; писатель-краевед Лидия Васильевна Гюльназарян-Пешкова, хранитель традиции любви к Боратынскому, автор книги о финляндском периоде жизни Боратынского. И разумеется, нельзя не вспомнить уникального подвижника, музейного художника и коллекционера Владимира Георгиевича Шпильчина (1924-2006), создавшего домашний музей Е.А. Боратынского. Могла бы стать эта коллекция основой музея, но еще при жизни собирателя, человека доверчивого, оказалась распылена по разным собраниям.
Никто не умаляет сделанного. На одной из площадей Тамбова установлен в октябре 2011 года памятник поэту, первый и пока единственный в России. Правда, авторы скульптор К.Я. Малофеев и архитектор А.С. Куликов предназначали его для усадьбы Мара. Ежегодно вручаются премии имени Е.А. Боратынского, и это правильно. Среди лауреатов - уникальный русский поэт с трагической судьбой Геннадий Шеховцов (1957-2020).
Список общественных дел и инициатив можно было бы продолжить. Скажу лишь о главном. С мая 1983 года по моей инициативе в усадьбе Мара проходят поэтические праздники в честь Евгения Боратынского. Эти необычайные деревенские торжества на лоне природы в усадьбе поэта пробуждают у собравшихся людей чувство сопричастности к русской культуре. В усадьбе звучат стихи и слова о русской поэзии, о нашей к ней любви. Но участники праздника видят ничем не обозначенное место дома, где жил великий поэт, где рождались его дивные строки. А в прошлом году закрыт и маленький школьный музей великого поэта.
Время собирать
Еще в 1980-е годы искусствовед Евграф Васильевич Кончин с тревогой писал о затянувшейся истории с возрождением Мары. Сегодня открытие музея великого поэта нужно не Евгению Боратынскому, который давно стал явлением мирового значения. Это нужно его землякам, нужно гостям тамбовской земли, нужно школьникам и студентам, чтобы можно было приехать в усадьбу Мара и посетить музей поэта, взлелеянный нечуждой рукой, прикоснуться к его вечному наследию. И благодарно понять, что свою несрочную весну великий поэт унаследовал на нашей земле.
Владимир АНДРЕЕВ, член Союза литераторов РФ, лауреат областной премии имени Е.А. Боратынского