У Насти Иванниковой большие глаза. Иногда кажется, что в них с легкостью можно спрятать целый мир. Мы встретились в иконописном классе Михаила Никольского. Сюда когда-то по совету своего педагога Настя пришла учиться иконописи. Рисует Настя, сколько себя помнит. В художественную школу пришла по собственному желанию. Специализация – роспись по дереву. Правда, получив аттестат, тут же решила, что этого мало.
- Я научилась видеть мир по-другому, получила опыт. Но мне хотелось дальнейшего развития. Мой педагог предложила попробовать себя в иконописи. И, знаете, я потянулась. Я всегда жила с ощущением Бога внутри. На тот момент я еще не была воцерковленным человеком, но некая тяга, стремление к чему-то большому было всегда. Тогда подумалось: «Почему бы нет?»
Особый путь
Художественная мастерская заполнена иконами и набросками. В уголке – едва приметная лампада. По-книжному уютный свет мечется по комнате. Кажется, будто в воздухе виднок аждую пылинку. Настя мечтательно озирается по сторонам, крепко прижимая к груди маленькую дочку Оленьку. Дома ждут двое сыновей.
Спрашиваю о страхе.
- Нет, страха перед тем, как начать рисовать, не было совсем. Была неудержимая жажда познания. У меня был переходный возраст, хотелось разобраться в себе, найти на миллионы вопросов ответы и главное, Бога. Иконопись послужила отправной точкой, которая вывела меня на духовный путь. Мой путь.
Не отрываю глаз от икон.
- В иконописи тоже нужно вдохновение?
- Вдохновение? – больше машинально переспрашивает Анастасия. – Нет, тут все по-другому. Сюда больше подходит слово «трепетность». Во-первых, иконы мы рисуем с аналогов. Обязательно смотрим образцы. Это не берется откуда-то из головы. Есть определенные правила и каноны. Все обучение Михаил Викторович много рассказывал и о технологии иконописи, и о духовном отображении святых.
Настя замолкает, будто подбирая слова:
- Понимаете, иконопись – это особый путь, когда ты не можешь рисовать по вдохновению. Звучит, наверное, слишком уж парадоксально. Но икона не подпустит тебя, когда ты в плохом настроении, когда рассержен или унываешь. Икона будто бы все время проверяет тебя на чистоту души.
Обучение на отделении иконописи длится четыре года. Настя училась дольше.
- Иконы требуют много времени на свое исполнение. Одни могут писаться год, другие – десять лет. Икону Божьей Матери «Нечаянная радость» я писала три года. Одновременно с работой над образом Богородицы на Настю свалился еще один заказ. Настолько нежданно, что тянет на отдельную историю.
История с продолжением
А началось все много лет назад, когда Александра Михайлова (.: о судьбе ее книги мы писали несколько номеров назад) решила привнести в мир свое «Доброе дело». Серия рассказов о девочке Любе и ее друге Андрюше создавалась несколько лет. Александра решила издать отдельную книгу и начала поиски детского художника. Обошла несколько десятков книжных магазинов, перелистала, наверное, сотни книг. Но ни одна из иллюстраций не подходила для «Доброго дела». То котик похож на «плевок постмодерна», то девочка выглядит, как вестник ядерного взрыва. В общем, в поисках художника с добрым и чистым взглядом Саша «исколесила» едва ли не полстраны. И каково же было ее удивление, когда нашла искомое,буквально в соседнем доме.
Когда Настя взялась за иллюстрирование детской книги, у нее на руках был первый ребенок,когда книга вышла в свет – родилась младшая дочка. Кстати, в сторону детской иллюстрации Настя смотрела и раньше. Долго и вдумчиво. Еще студенткой Института архитектуры, строительства и транспорта ТГТУ будущая художница серьезно помышляла о карьере мультипликатора. Но тогда много чего не сошлось.
- Интерес к детским книгам и иллюстрациям у меня появился, когда я стала мамой. Попадались под руку различные детские книги, которые мне совершенно не нравились. Я всегда была свято уверена в том, что детская книга должна воспитывать человека, давать ему духовные знания, отражать видение мира. То, что предлагал книжный рынок в своей массе, меня не устраивало. Сейчас ситуация изменилась: появились художники, которые творчески, с заботой о детях создают рисунки. Есть еще один нюанс: детям не всегда нравится то, что нравится взрослым. Они проверяют. Однажды мы вместе со старшим сыном читали книгу. Он останавливал меня и спрашивал, почему написано одно, а нарисовано другое. Или вовсе не нарисовано то, что написано. Для детей важно, чтобы рисунки были не просто красочными, а чтобы все было на своем месте и по-настоящему, даже если речь идет о сказочных сюжетах.
Маленькие большие дети
Рисунки в детских и взрослых книгах принципиально разнятся даже по смысловой нагрузке, хотя не исключают символизма. Настя Иванникова подмечает такой парадокс: рисовать для детей просто и сложно одновременно.
- Художнику нужно настроиться на видение ребенка, на его чистый взгляд. Надо увидеть мир таким, каким его видит этот маленький человек. Это непросто. Но не легче и со взрослыми. Выросший ребенок сложен сам по себе. Он может одномоментно испытывать разные эмоции, ему может нравиться то, что, казалось бы, априори не может нравиться никому. Он тянется к разным оттенкам мира в зависимости от того, чего в нем больше – света или темноты.
Над иллюстрациями к «Доброму делу» Настя трудилась больше года. А некоторые рисунки переделывала буквально за несколько дней до итоговой верстки. Почему? В последний момент художник посмотрела на них и сказала сама себе: «Нет, так не пойдет. Нужно лучше». И сделала мир, где каждый персонаж создан таким, каким его задумал автор.
- Наш путь был очень долгим. Много сделано иллюстраций, и не все они вошли в книгу. Но нам хотелось, чтобы издание было не просто красочным. Мы хотели, чтобы ребенку было интересно держать книгу в руках, взрослеть вместе с героями, угадывать на картинах себя. Что я почувствовала, когда увидела книгу? Что можно идти дальше. Конечно, как любому художнику мне хочется преобразить мир вокруг себя. Мы долго ждали результата, и вот когда была поставлена точка, поняли: ожидание того стоило.
- Художник – личность свободная? Рисую, когда хочу?
Настя улыбается.
- Не совсем. Когда речь идет о заказах, то тут такой же рабочий график. Нужно поспеть. Когда у тебя семья и трое деток, рисовать в любое время не получается. Но я стараюсь выделять время. Формирую творческое пространство, подстраиваюсь под ритм малышей. Хочется, чтобы дети видели, что их мама вдохновленная, над чем-то трудится. Чтобы они учились уважать чужой труд, выбор других людей. Зачастую они садятся рядом со мной и тянутся к краскам.
- Учите их рисовать?
- Нет. Боюсь спугнуть детское восприятие мира. Маленькие дети ничего не боятся в творчестве. У них нет страха перед красками, они рисуют мир таким, каким его перестаем видеть мы, взрослые. И пока детки не выросли, я очень хочу в них это сохранить. Иногда мы смотрим на какую-нибудь кляксу и представляем, на что это похоже. Потом я дорисовываю глазки или какие-то линии. Получается образ. Мне кажется, так в детях проще сохранить творческое начало.